Сад на краю
Шрифт:
– С ч-чего ты вдруг решил заговорить со м-мной?
– Да вот надоело наблюдать за вечным бегством. Ты ж у нас слабенькая, хрупенькая, – протянул с насмешкой. – Нельзя так перенапрягаться. Хлопнешься ещё.
Совсем некстати мир подёрнулся пеленой видений, снова проявляя тёмные, неприятные сгустки, вьющиеся вокруг друга. То, на что Азалия всегда боялась смотреть, принять, но к чему успела привыкнуть. Однако в этот раз нашёлся и неожиданный элемент – глаза Рона словно затянул туман. Плотный, вязкий, липкий. Пелена дурмана.
– Рон, ты не в себе.
Хриплый смешок, от которого захотелось
– Я уже давно не в себе. Но что-то как-то тебя это не ебало, пока не загнали в угол. Что, годы дружбы ничего не стоили? Начались проблемы – время убежать? А ведь так жалостливо уверяла, что будешь рядом.
– Н-неправда! Я не…
А что она «не»? Рональд прав. Во всём. Темнота ауры неспешно обволакивала, пытаясь тоже утопить во мраке. Сердце заболело. Азалия быстро дышала, смотря в мутные, воспалённые глаза, и не знала, что делать. Что ответить? Есть ли такие слова, которые она в праве произнести? Здесь не оправдаться. А если попытаться уйти… Боялась, что Рон пойдёт следом. Страшно выдать своё место жительства – после этого дом перестанет ощущаться безопасным местом.
«Дион!» – отчаянно позвала, сжав цветок дельфиниума.
Только бы сработало. Пожалуйста! Да, позорно призывать духа из-за какой-то личной неурядицы, но сейчас Азалия быстрее разрыдается от перенапряжения, чем решит проблему.
– Ну и? Договаривать кто будет? Аззи, не делай вид, что язык проглотила. Уж им-то ты всегда чесать умела.
Большим пальцем он грубо провёл по нижней губе, слегка оттянул вниз. Азалия могла только трястись, мысленно продолжая звать Диона. Даже если бы слова каким-то чудом пришли в голову, с голосом уже не совладать.
– Азалия, вот ты где!
Неужели! Столь ожидаемый голос заставил облегчённо выдохнуть и резко повернуть голову. В их сторону спешил Дион. Рон отпрянул, особенно хмуро смотря на помеху.
– Зачем же ты так далеко ушла? Я весь парк обыскал. – Оказавшись рядом, он подхватил Азалию под руку и настойчиво отвёл в сторону. – Теперь придётся поспешить – нас уже заждались.
– Д-да. П-пойдём… – едва слышно пробормотала она.
– Прошу прощения, что помешал, но Азалию мне придётся забрать. Надеюсь, вы найдёте другой шанс закончить разговор, – бросив это Рону, Дион повернул к выходу.
Некоторое время Азалия продолжала хранить молчание, никак не могла унять дрожь и едва сдерживала слёзы. О, неизвестная высшая сила, ты правда веришь, что это создание поможет миру раньше, чем заработает нервный срыв?
– Спасибо, что пришёл, – прошептала наконец.
– Ты ведь позвала. Извини, что не откликнулся сразу. Искал место, чтобы переместиться. А, тот человек… Ты его знаешь?
– Да… Это мой друг. Из детства. Но время… Несколько сказалось на наших отношениях. Точнее… – Азалия вздохнула, нервно облизнула губы. – Сказалась моя трусость. Не убегай я раньше, не оказалась бы загнана сейчас. Но теперь уже что есть.
– Что бы ты ни сделала ранее, это не повод припирать к дереву и доводить до такого состояния. Если друг, должен помнить, как ты можешь отреагировать, – хмуро ответил Дион. Удивительно. Он казался милым и доброжелательным в любой ситуации, а тут вон как брови свёл. И резкость в голосе сквозила.
– И всё-таки
«И не странно ли это? Рон будто ждал, знал: я приду сюда».
– И как оно? – Тоскливо и немного нетерпеливо. Только так и остаётся спрашивать о доме, где давно не был и который можешь больше не увидеть.
– Теперь в дождь там бродят монстры из бездны, – нервно усмехнулась Азалия. – Встретила Жасмина. Он не смог вспомнить, где может быть Ирис. Ещё видела Последнего. Он… Странно, но чем-то он напомнил мне Рона. Того друга. Хотя лица и не разглядела, просто… Чувства они похожие вызывают. Не только страх. Что-то такое тяжёлое, больное. В тот момент я не видела ауру, но мне кажется, они были бы похожи.
– А твой друг давно нездоров?
– Что-то пугающее я начала замечать в школе, когда мы стали реже видеться. Но теперь, если задуматься… Кажется, у него с детства были проблемы. Только я их не замечала. Он… Он говорил, что с другими детьми чувствовал себя плохо, со мной – нет. Не знаю, почему так, но из-за этого я и могла не подозревать о болезни.
Дион долго не отвечал, задумчиво смотря то на фонари, то на небо. А Азалия – на него. Только сейчас заметила отсутствие и куртки, и шапки. Разве в такую погоду достаточно свитера? Рука на проверку оказалась тёплой, дрожи не ощущалось.
– О том, что сказал Жасмин. Это только предположение, его рано выдвигать лишь по словам его и Аманды. Садовники тоже смертны – уходят вслед за своими мирами. А из памяти оставшихся уходит расположение их садов. Поэтому я тоже не могу развить мысль дальше, но возможно, что получится у тебя.
«Получится, как же. Хорошо, если у меня снова получится пройти через врата», – однако вслух Азалия предпочла этого не говорить и завела речь о работе. Мир миром, а та ждать не будет, и если конца света не случится, книга должна выйти. Не только эта. Новая тоже сама себя не напишет, поэтому автору пора бы взять себя в руки и заняться делом.
Когда впереди показался дом, Дион остановился, взял Азалию за руки и посмотрел в глаза. С печалью, благодарностью и едва заметным волнением. Ещё не зная, что он хочет сказать, она почувствовала себя гораздо спокойнее и уютнее при виде мягкой, искренней улыбки.
– Послушай… Пусть даже я один из тех, из-за кого тебе приходится переживать весь этот стресс и, может, ты справедливо заподозришь в моих словах корысть… Спасибо тебе. Спасибо, что согласилась. Спасибо, что сталкиваешься с опасным и жутким вместо тех, кто виноват, но не в силах исправить ошибки. Ожидая ответа, мы очень волновались, согласишься ли ты. У тебя было достаточно причин для отказа. Мы это прекрасно понимали. И в душе уже думали, подвернётся ли новый шанс? Или пора готовиться увидеть конец всего? Но ты согласилась взвалить на себя ответственность. Спасибо. Азалия, ты молодец. Уже то, что ты не отвернулась от беды – восхитительно. Даже если на пути станет жутко, а следующий шаг не будет даваться, ты молодец, ведь уже стоишь на нём. И если в моих силах будет хотя бы немного, но облегчить твою долю, я готов отдать ради этого жизнь. Потому что верю в тебя. Верю, что ты справишься. Спасибо. Спасибо, что ты есть.