Салтыков. Семи царей слуга
Шрифт:
В отличие от сонаты, так и не давшейся имениннику, «камаринский» зазвучал столь заразительно, что князь Федор, присвистнув, выскочил из-за стола и пошел выделывать коленца одно другого мудреней. Да еще прикрикивал:
— Гришка, чаще!
Петру Федоровичу с огорчением пришлось смириться с собственной неудачей в показе своего мастерства и тихо завидовать Потемкину, лихо наяривавшему на балалайке, и князю Борятинскому, отбивавшему На гнущихся половицах каблуками дробь: «Нет, скоты они все, скоты. Боже мой, с кем я тут жил».
Застолье пьянело. После музыки и плясок пошли, как обычно, разговоры о бабах:
Но Орлов чувствовал, что еще мало, и поэтому, уже не подмигивая, командовал Борятинскому:
— Федька, берись за штоф.
Тот исполнял беспрекословно, хотя у него уже начал стекленеть взгляд.
— Есть взять штоф.
Алексея Орлова хмель почти не брал, и это-то ему не глянулось. Именинник вон совсем уж обалдел, да и все остальные опьянели преизрядно, кое-кто уж сполз под стол. А ему — Алексею — хоть бы хны. Но ему ж надо, ох как надо сегодня очуметь, чтоб потом с полным правом сказать: ничего не помню, без памяти был.
А тут, как нарочно, память ясная, голова свежая. Да что ж это такое?!
Но Алексею хочется влить в обалдевшего именинника еще несколько кружек, может, и впрямь, как говорил Григорий, он окочурится сам тогда.
— Господа, предлагаю тост за прусского короля Фридриха Второго.
Пьяное застолье готово пить хоть за черта, а именинник аж подпрыгнул от радости:
— За Фридриха, за короля Фридриха, господа! — Схватился за кружку, а в ней еще пиво.
— Д-допей, — приказал Борятинский, держа новый распечатанный штоф, — тогда налью.
Петр допил пиво. Федор наполнил кружку водкой.
— П-поменьше б, — пробормотал Петр, но Борятинский возразил:
— 3-за твоего любимого Фридриха полную полагается. Чего жаться-то?
— Л-ладно, — согласился обреченно именинник.
Выпили, и вдруг Петр, воодушевленный последним тостом, крикнул:
— Господа, господа, а у меня есть орден с изображением Фридриха!
— Покажи, — попросил Потемкин, икнув.
Петр достает из кожаной офицерской сумки знак в виде ордена с изображением Фридриха II и отдает его Потемкину. Тот всматривается в портрет, шевеля губами, пытается прочесть надпись.
— Дай я посмотрю, — требует князь Федор.
Потемкин перекинул ему через стол. Значок пошел по рукам, от одного к другому, и наконец, пройдя по кругу, дошел до Алексея Орлова.
— Это он? — спросил Алексей.
— Да, он, — подтвердил ликующий Петр. — Великий Фридрих!
— Наш враг, — сказал Орлов и неожиданно с силой швырнул его в окно.
Зазвенело разбитое стекло.
Именинник вскочил как ужаленный, вмиг оказался возле Орлова.
— Ты! Ты… хам! — вскричал, брызгая слюной, и ударил Алексея по щеке.
— Ах ты-ы! — медведем взревел Орлов и, вскочив со стула, схватил Петра за грудки.
Откуда ни возьмись, с лаем налетел мопс, схватил Орлова за икру, тот резко лягнул ногой, собачонка отлетела к стене, ударилась об нее, завизжала.
Огромный, рослый Алексей и тщедушный, маленький Петр лишь мгновение стояли друг перед другом. Гвардеец тут же отвесил имениннику полновесную затрещину по лицу. Голова Петра мотнулась, как у куклы.
В следующее мгновение Орлов повалил его, продолжая лупить правой рукой по щекам, а левой душить за горло. Петр, прижатый
Мигом протрезвевшее застолье, хотя и состояло в сговоре, было ошарашено столь быстрой развязкой.
Орлов поднялся, тяжело дыша, схватил со стола распечатанный штоф и прямо из горлышка выпил до дна.
— Туда ему и дорога, — молвил Потемкин, — жополизу прусскому.
Под кроватью скулил, повизгивая, искалеченный мопс.
Ее величество Екатерина Алексеевна в письме к своему заграничному корреспонденту подробнейше описала смерть Петра III: «…я отправила низложенного императора под предводительством Алексея Орлова в сопровождении четырех избранных офицеров и отряда надежных и смирных солдат в уединенное, но очень приятное место, называемое Ропшой… пока приготовляли приличные комнаты в Шлиссельбурге и заготовляли для него лошадей на почтовых станциях. Но Бог решил иначе: страх причинил ему понос, который продолжался три дня и остановился на четвертый. Он ужасно много пил в этот день (он имел все, что хотел, кроме свободы)… Геморроидальная колика возобновилась опять с воспалением в мозгу: два дня он был в этом положении, за которым последовала чрезмерная слабость, и, несмотря на помощь докторов, он скончался, прося лютеранского священника. Я боялась, не отравили ли его офицеры, так он был ненавидим, и велела вскрыть тело, но не оказалось ни малейшего следа яда: желудок его был совершенно здоров, но нашли воспаление на кишках; апоплексический удар убил его, сердце его было чрезвычайно мало и поражено».
Ничего не скажешь, у ее величества прорезался незаурядный литературный талант, хотя в ее шкатулке лежала покаянная записка Алексея Орлова, в которой без всяких околичностей объяснялось, как все было в действительности.
Через день упокоившегося бывшего императора привезли в гробу в Петербург в Невский монастырь и установили в полутемной комнате для прощания с ним народа. Синяки на лице запудрили, горло закрыли офицерским шарфом и одели покойника в форму голштинского офицера, столь любезную ему при жизни.
Десятого августа его похоронили в Благовещенской церкви этого монастыря, и над гробом его проливал искренние слезы лишь престарелый фельдмаршал Миних, которого именно покойный воротил из ссылки.
И лишь по воцарении Павла Петровича — сына Петра III — ему были возданы императорские почести, а прах перенесен в усыпальницу русских государей — Петропавловский собор и положен рядом с женой его Екатериной II.
При жизни они ненавидели друг друга, но по смерти царственный сын заставил родителей лежать рядом. От мертвых возражений не бывает.
Часть третья
Хозяин Москвы
1. Востребованные
Гвардия помогла Екатерине прийти к власти, но для управления огромной державой требовались другие помощники, опытные управленцы, понаторевшие в государственных делах. Для нее самой все это было внове. Поэтому она постаралась на первых порах сохранить то, что было уже сделано, перетянуть на свою сторону даже своих вчерашних врагов.
Уж на что Миних, вдохновлявший Петра поднять против Екатерины армию, силой оружия отнять у нее престол, и тот был прощен и обласкан.