Самая яркая звезда на небе

Tippilo

Её тревога по поводу Запретной секции вылетела у неё из головы, когда он начал её целовать. В библиотеке никого не было. Они спрятались среди стеллажей секции, куда большинство студентов не могли попасть. Она бы никогда в этом не призналась, но было что-то эротическое в том, чтобы сделать это здесь.

Его руки схватили её бёдра, прошлись по бокам и обхватили лицо. Его язык проскользнул сквозь её губы, пока он целовал её с пламенной страстью. Она не знала, что делать дальше. Ей нужно расстегнуть его ремень и встать на колени? Это делали девушки?

Нужно ли сначала сделать что-то ещё?

Что бы сделала девушка вроде Вальбурги? Она упомянула, что раньше делала подобное для него… Гермиона отчаянно хотела прикоснуться к нему так, как он касался её… но что, если она сделает всё не так…

— О чём ты переживаешь, маленький лев? — спросил он возле её губ. Его большой палец провёл по её щеке в нежной ласке. — Здесь никого нет. Мы заглушены, — он вновь прижал свой рот к её. Его ладони проскользнули к её блузке, быстро расстёгивая пуговицы, пока его пальцы пробегались по ним.

Ей хотелось, чтобы это были единственные вещи, о которых она беспокоилась:

— Это не… — остановила она себя, чтобы не сказать больше. Её опасения звучали глупо. Всё в её голове. Гнойные мысли, которые она сама же и разжигала, превращая в проблему. И всё же она не могла избавиться от этих чувств!

— Это не что?

— Неважно.

Он вытащил её блузку из юбки, стаскивая с плеч. Его глаза поглощали шелковистый бирюзовый лифчик, столь тонкий, что явно очерчивал форму её сосков. Он обхватил её грудь, взвешивая каждую в ладонях, и провёл большим пальцем по соскам, отчего её щёки покрылись румянцем.

— Чёрт, где ты берёшь эти вещи? — спросил он.

— Эм-м…

— Хотя, не отвечай.

Гасси подарила ей комплект, как только узнала об её отношениях с Томом. Гермиона пыталась отказаться, но подруга настояла.

Его глаза изучали её тело. Он наслаждался ей.

— А теперь расскажи мне, о чём переживаешь, — он вновь провёл ладонями по покрытой шёлком груди, наклонился и, к её удивлению, накрыл ртом сосок, втягивая и облизывая его сквозь лифчик, а другая рука потянулась за спину и расстегнула застёжку.

— Ни о чём таком, — пискнула она. Он перешёл на другую грудь, когда лифчик упал на пол. От него раздался грудной звук, напоминавший смесь стона и ругательства. Она была обнажённой от талии и выше.

— Давай я решу, стоит ли это тревог, — сказал он у её кожи. Он отодвинулся, чтобы полюбоваться ей, вновь обхватив её грудь ладонями и поглаживая ареолы. Он смотрел так пронзительно, что она не могла не испытывать стыд.

Когда она не ответила незамедлительно, его лицо превратилось во что-то звериное. Внезапно его пальцы сжались на её сосках, и он стиснул их до боли. Она вскрикнула.

— Скажи мне! — затем он притянул её грудь за чувствительные соски. Она прошипела. Стала размытой грань между удовольствием и болью. У неё затуманился взгляд, а краем глаза она заметила пятна. Она не могла дышать. Она хотела расплавиться. У неё задрожали ноги.

— В-Вальбурга, — начала Гермиона, откинув голову и глядя на потолок,

пока хватала ртом воздух и стонала от столь шокирующего возбуждения.

— И что с ней? — он сильнее притянул её за соски, и Гермиона поперхнулась словами, которые собиралась произнести. Она едва ли могла думать. Когда она не ответила без запинки, он ещё больше усилил стимуляцию, ещё сильнее ввергая её в шок.

— Мерлин, Том! Пожалуйста! Я расскажу тебе, но, пожалуйста! — Том остановился, ослабив нажатие на соски. Она всхлипнула от резкой режущей боли возвращающейся крови.

Она почувствовала, как что-то влажное и тёплое накрыло её пики. Он облизывал их с нежностью, но теперь они были слишком чувствительны. Её соски были раздражены. От его стимуляции они заболели ещё сильнее:

— Остановись!

Он усмехнулся. Он знал, что делает с ней:

— Отвечай на вопрос, Гермиона.

— Она просто… — Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь собрать немного своей гриффиндорской храбрости, — сказала, что я не смогу удовлетворить тебя, потому что я… неопытная. Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь, — сердце пропустило удар. Она опустила взгляд, чтобы посмотреть на бурлящий гнев в тёмной бездне его глаз.

— Да что ты? — что-то совершенно смертоносное прозвучало в его голосе. С его приторно-сладкого языка, который наслаждался ею несколько мгновений назад, капала кислота.

— Она сказала, что ты бросишь меня и найдёшь кого-то другого, кто будет тебя удовлетворять, — сказала она. Её грудь вздымалась, а потом потекли слёзы. Она и не подозревала, сколько у неё скопилось тревоги вокруг этого, пока она не хлынула из неё.

Том громко стукнул ладонями по обе стороны от её головы:

— Блядь! — он тяжело дышал, с диким взглядом уставившись на её грудь. От него исходил гнев и пропитывал Гермиону. Она вздрогнула из-за его резкой вспышки ярости.

— Разве она не права? У меня нет опыта! — всё его тело напряглось. — Я не знаю, что делаю! И, скорее всего, всё сделаю ужасно. Тебе не понравится. Я не хочу всё испортить, но я не знаю, как правильно! — она не могла даже смотреть на него. Молчаливые слёзы стекали по её щекам. Она чувствовала себя вывернутой наизнанку от признания перед Томом и не знала, как он отреагирует на её уязвимость.

Он взял её за подбородок и заставил посмотреть на него. Его дикая жестокость смешалась с раздражением и жаром:

— Ты об этом думала последний месяц? После той чёртовой встречи «Клуба слизней»?

Она была уверена, что её лицо пылает так сильно, что обжигает его пальцы. Она сдавленно кивнула, поскольку его подбородок оставался в его руке.

— Блядь! — повторил он, сжав челюсть и вновь взглянув на её лицо.

Том провёл пальцем по её щеке, собирая слезинку подушечкой пальца. Он помрачнел. Его серые зрачки стали почти чёрными:

— Думаю, мне нужно кое-что прояснить, Гермиона.

Он придвинулся ближе, стараясь не касаться её слишком чувствительных сосков своей грудью, и поцеловал её вдоль челюсти.