Самая яркая звезда на небе
Шрифт:
— Надеюсь, Вы использовали Противозачаточное заклинание!
— Ох, эм, я знакома с заклинанием, но мы не… мы не…
— Не утруждайте себя речью, мисс Грейнджер! Я знаю, чем занимаются молодые люди! Я уже очень давно заведую больничным крылом!
Гермиона прикусила губу. Она не занималась сексом, но ничто, что она могла бы сказать, не убедит в этом мадам Блейни:
— Эм, ладно.
— Я не потерплю подобного поведения в больничном крыле! Это место для исцеления, а не… подпольных встреч с Вашим молодым человеком!
— Конечно, мадам Блейни.
Воспоминания окончания
— Я принесла утренние зелья, — сменилось поведение пожилой женщины. Она улыбнулась Гермионе, будто неловкого разговора вовсе и не было.
***
В итоге Гермиона не покидала больничное крыло до понедельника. Зелье заняло больше времени, чем ожидал целитель Сплин, а мадам Блейни хотела отследить побочные эффекты после его приёма. Оно было не таким мощным, не в состоянии убрать симптомы, но ей стало значительно лучше.
Собирая свои пожитки в больничном крыле, Гермиона с любопытством рассматривала старое зелье. Она подумывала о том, чтобы выбросить его… но в итоге сложила остатки в сумку. Может, с ним что-то не так? Наверное, ей стоит изучить его.
Гермиона состроила мину от этой мысли и продолжила собирать вещи. Её ноги были слабыми. Они дрожали, но она не обращала на них внимание. Всё её тело ныло от того, что было приковано к постели несколько дней. Даже сборы утомили её.
Пока она поднималась по бесконечным лестничным пролётам в башню Гриффиндора с Томом под боком, ей приходилось останавливаться передохнуть на каждой площадке. Он предложил её понести. Гермиона твёрдо отказалась. Ей нужно вновь почувствовать себя независимой, даже если это означало ползти к портрету сэра Кэдогана.
И всё же следующий день принёс волну облегчения, когда она проснулась в уюте собственной кровати. Её поприветствовала знакомая обстановка спальни, залитой тёплым утренним светом.
Несмотря на непрекращающуюся боль, преследующий её вакуум и неотступавшую от неё томительную пустоту, Гермиона вернулась к жизни, максимально приближенной к нормальной. Она гуляла по коридорам с друзьями, ела в Большом зале и ходила на занятия.
К уроку нумерологии в её первый день занятий ей уже было тяжело. Том сидел возле неё и утешительно держал руку на её колене. Он почувствовал её напряжение, а также мурашки и боль, пробегавшие по её телу. Он бросал на неё опасливые взгляды, но она оставалась непоколебимой в сохранении своей скукоживающейся независимости. Гермиона удерживала внимание на лекции и игнорировала преследующий её холод в костях.
В конечном итоге в её конспекте остались пробелы, и ей всё равно пришлось одолжить его у Тома.
На следующий день она почувствовала себя энергичнее. В тот вечер она сидела в библиотеке с друзьями и закончила домашнюю работу, смеялась с Гасси и целовалась с Томом в коридоре, хоть он и держал руки при себе.
Гермиона подумала, что всё возвращается в свою колею. Возможно, зелье всё же более эффективно,
А потом она проснулась утром четверга, покрытая пoтом. Её мышцы свело судорогой. Голова кружилась. Снились кошмары. Гермиона попыталась пошевелиться, но вскрикнула от этого усилия.
Что случилось?! Она заперла зелье внутри своей прикроватной тумбочки на замок, который нельзя взломать. Никто не мог добраться до него, но она чувствовала странный привкус на языке.
Гермиона перевернулась и попыталась встать, не обращая внимания на накрывшую её волну тошноты, сидя на краю кровати в ожидании, что она спадёт. Солнце уже встало. Полотенца Гасси не было на месте. Должно быть, она в Ванной старост. Постель Сони пустовала.
Гермиона схватила палочку, чтобы отпереть ящик тумбочки, но её руки дрожали, а рёв в ушах отражался по всему сознанию. Она не могла достаточно сосредоточиться даже для простейшей магии.
Ей нужно попасть в больничное крыло.
Правдами и неправдами Гермионе удалось добраться до Общей гостиной. Слёзы скатывались по лицу. Боль в теле нарастала с каждым движением. Чувство, будто её бок проткнули клинком, усиливалось с каждым шагом.
Зрение теряло и возвращало фокус.
Только не галлюцинации! Пожалуйста, нет!
— Гермиона?
Она неуклюже спустилась по последним ступенькам, с облегчением почувствовав, как её подхватила пара рук. Она крикнула от контакта с её чувствительной кожей.
— Мерлин! — сказал голос. Она не могла его опознать. Мужской. Резкий по краям.
Она плакала, пока юноша поднимал её в своих руках.
— Аластор, что случилось?
— Не знаю, я её такой нашёл. Я несу её в больничное крыло.
Её голова пульсировала от боли, пока друг нёс её через замок. Она узнала вкус крови во рту, но, в отличие от прошлого раза, когда проснулась с такими симптомами, её не вырвало кровью. И она не потеряла сознание.
Время шло одновременно быстро и медленно. Мадам Блейни дала ей зелье. Наложила припарку на шрам. Аластор Муди сидел возле неё. Гасси принесла её школьные принадлежности и поставила портфель возле её койки. Она не задержалась надолго, поспешив на последние минуты завтрака. Но Аластор остался, желая составить Гермионе компанию, несмотря на то, что она настаивала, что ему тоже нужно поесть.
— Мистер Муди, Вы опоздаете на свой первый урок, — сказала мадам Блейни. Гермиона поднялась на подушках. Её мышцы всё ещё ныли, но она начала восстанавливаться. Её сердце сжалось от зависти. Два дня занятий, а она снова застряла в больничном крыле.
Аластор проверил карманные часы с расширившимися глазами:
— Чёрт! У меня с собой ничего нет!
— Гасси принесла мои вещи, — пожала плечами Гермиона, кивнув на портфель. — Очевидно, мне они сегодня не понадобятся.
— Спасибо, Гермиона, — Аластор взял её сумку и забросил через плечо.
— Можешь сказать Тому, что случилось? — она представляла его реакцию, когда он не увидел её этим утром за завтраком — катастрофа.
— Да, скажу.
····?· ? ? ? ·?····