Самолёт по имени Серёжка
Шрифт:
Меня тут же резануло по сердцу. Но я ощетинился:
– А тебе-то что!
– То же, что тебе. Ты потерял друга, а я любимого человека. Но у тебя-то есть надежда, что друг вернется...
– А у тебя?! Да он вот-вот прибежит! "Вы не так меня поняли, я хотел как лучше..."
– Ну и что?– горько сказала мама.– Разве дело в словах?
Конечно, я эгоист. Но не такой уж законченный! Мне маму было жаль до боли. Но как ее утешить? И пока я сопел, думал, мама встала и ушла.
Я
Телевизор взорвался музыкой и криком. Знакомый лохматый тип в цветастых штанах скакал по сцене и вопил:
Рома, Рома!
Ты остался дома!
Это что же? Судьба решила добить меня новым издевательством?.. Да, я остался дома! Один! И останусь один навсегда! Сережка больше не придет, это уже ясно...
Громко - гораздо громче обычного!– затренькал в прихожей дверной сигнал. Я рывком сел на тахте.
Вошла мама.
– Там к тебе какая-то девочка... Ты умылся бы, все лицо зареванное...
Но мне было наплевать!
Появилась фантастическая мысль: это та девочка, что угощала меня мороженым! Сережка оказался в Заоблачном городе, не может почему-то прийти и послал девочку ко мне!
Но вошла Сойка...
Бледная, тоненькая, сразу видно, что после болезни.
– Здравствуй, Рома. Вот... я книжку принесла. Давно уж прочитала... Она подошла ближе. Тихая, с тревожными глазами...
Да, она заметно вытянулась. Платьице с белыми листьями совсем коротеньким. Волосы были теперь не заплетены, а распущены по щекам и шее. Сойка взяла себя за прядку над плечом и шепотом спросила:
– Ты почему плакал?
Мне было ни капельки не стыдно. Сойка - она словно лучик в моем беспросветном горе. Я подвинулся на тахте.
– Садись сюда...
И стал рассказывать ей все.
Ну, прорвало меня. Я говорил ей про Безлюдные Пространства, и как Сережка превращался в самолет, и про Старика, и про Евгения Львовича... Всхлипывал и опять говорил. Сойка слушала и молчала и почти не шевелилась. Только белобрысый локон над плечом тихонько дергала иногда...
Я перестал говорить наконец, излил душу. И тогда испугался: Сойка может решить, что я морочу ей голову выдумками.
– Это все правда! Не хочешь - не верь....
– Я верю, Рома...– Она встала, оправила платьице и... пальцами тронула мою щеку. Видимо, с полосками слез.– Рома, ты больше не плачь. Я сейчас пойду... Я постараюсь что-нибудь узнать про Сережу. И как узнаю сразу к тебе...
– Да, Сойка, да! Пожалуйста!..
Сойка ушла, а я лежал и думал: почему я такой дурак? Вспомнил девчонку из Заоблачного города, когда мама сказала про гостью, а о Сойке и мысли не появилось! А она... Ведь с ней, как и с Сережкой, связана сказка нынешнего лета!
Конечно,
ПЕСЕНКА...
Сказка стала сильнее слез,
И теперь ничего не страшно мне:
Где-то взмыл над водой самолет,
Где-то грохнула цепь на брашпиле...
Входит в оранжевую от заката бухту длинный, с широкой палубой теплоход. Падает в гладкую воду якорь, тянет из клюва цепь (она гремит), и с палубы круто взлетает бело-голубой (а от зари еще и золотисты) самолет L-5...
Я все таки этот самолет в небе над тополями!
Вот здесь я хочу рассказать о самом большом чуде в этой истории. О самом важном.
Знакомый (до замирания сердца знакомый!) L-5 шел невысоко, и полет его казался очень медленным. Возможно, что просто время затормозилось в моем сознании.
Далеко ли было до самолета? Не знаю. Он казался мне размером с голубя. Я видел его сквозь распахнутое окно. Решетка на балконе тоже была раскрыта, Между мной и самолетом - ничего! Никакого препятствия.
Самолет лег на крыло и в момент поворота представился мне совсем неподвижным.
Я рванулся к нему всей душой! Протянул руки! Примагнитил его к себе! Взглядом! Как когда-то, в полетах, притягивал к себе Луну, и она сделавшись маленькой - по законам линейного зрения - оказывалась у меня в руках!
И по тем же законам (или по сказке? или по исступленному моему желанию?) летящий вдали самолет стал как игрушка, очутился у меня в ладонях...
Секунды три еще пропеллер его вертелся, потом замер.
И я замер. Только сердце ухало тяжело и с болью.
Я держал в руках модельку величиной с уличного сизаря (а может быть, с лесную птицу сойку?). Легонькую, сделанную из дюралевой фольги и тончайшей серебристой ткани. Лишь в передней части угадывалась тяжесть крошечного металлического двигателя.
Но я же знал, что это не модель! Это он! Настоящий!
Что же я наделал! Надо отпустить, пусть летит! Пусть опять станет большим и превратится в Сережку...
Но как завести мотор? И летит ли? И если улетит - Вернется ли? Вдруг это расставание - уже навсегда?
"Сережка, прости меня... Сережка, что делать?"
И в этот момент вошла мама.
– Рома! Откуда эта модель? Какая чудесная... Девочка подарила, да?
– Да... девочка...– пробормотал я. Это была почти правда.
– Дай посмотреть...
– Нет! Не надо, она такая... очень хрупкая!
– Не бойся, я осторожно... А ты можешь уронить, у тебя руки дрожат...
Я не успел заспорить, мама взяла самолет себе на ладонь.
– Удивительная работа... Ой, Рома! Такое ощущение, что он живой! Будто сердечно бьется внутри...