САМОСБОР. Бетонное сердце
Шрифт:
Когда их глаза встретились, на лице обоих читалась молчаливая паника. Бандит явно не ожидал встретить направленное в него дуло. Сие зрелище повергло его в ступор. Юра же совершенно не знал, что делать ему дальше. Разойтись мирно уже точно не получится. На шум выстрела прибежит второй, а у него наверняка больше боевого опыта. С другой стороны, держать первого на прицеле вечно — тоже не выход. Нужно было срочно что-то решать.
— Ты кто? — шепотом спросил его Юра.
— М-Муха, — заикаясь ответил бандит, — т-т-то есть М-М-Миша я.
— Положи пушку, Миша.
Бандит подчинился и выронил пистолет из руки.
— П-по-ж-жалуйста, не убивай, брат, — умолял Миша, — т-талоны возьми, все возьми, т-только не убивай.
— У второго пушка есть?
Бандит быстро помотал головой.
— Повернись, руки за голову.
Михаил медленно развернулся и поднял руки. «Отлично, — думал Юра. — И что теперь? Надеть наручники и заткнуть кляпом. Было бы неплохо, жаль, ничего подходящего под рукой нет». Ученый схватил бандита за плечо и уткнул дуло в спину.
— Вот что, Миша, — шептал он, — будешь себя хорошо вести, останешься в живых, — Юра уткнул автомат сильнее. — Если ты или твой друг начнете дурить, ваши кишки превратятся в фарш. Все понял, Миша?
— Ага, — беспорядочно закивал бандит.
«Ваши кишки превратятся в фарш, неплохо звучит», — похвалил Юра себя и, прикрывшись уголовником, словно живым щитом, направился к выходу.
— Ну, где ты там? — вышел второй из ячейки и выпучил глаза.
Сказать, что он был удивлен, ничего не сказать. Однако, в отличие от своего друга, он выглядел куда более опасным. Лицо его было покрыто застарелыми шрамами, а на поясе поблескивало лезвие длинного ножа или даже кинжала. Его замешательство продолжалось не дольше секунды, после чего бандит выгнул грудь колесом и агрессивным тоном наехал на Юру.
— Слышь, фраер! Ты кто такой?
— Ты и твой друг у меня на мушке — Юра старался сохранять уверенный голос, но у него плохо получалось, — рыпнешься — обоих порешу!
— Нет, не надо, — задергался Миша, срываясь на плач. — Бурый, слушай его, пожалуйста.
— Хлебало завали, сучок, — рыкнул он другу. — Ну надо же, картина нарисовалась! Хожу, брожу, и вдруг откуда не возьмись…
— В-в общем так… — терял контроль Юра, — вы должны…
— Я те не шушера этажная, — перебил его Бурый. — А расклад у нас такой. Ты бросаешь волыну, отпускаешь Муху и сваливаешь отсюда в ужасе. Будешь шалить, — он взял клинок в руки и облизнул режущую кромку, — запихаю его тебе в задницу. Считаю до трех. Раз…
Дураком Юру сложно было назвать. Ясно как божий день, живым его не отпустят. «Что там говорил Беркут, — вспоминал ученый. — Сердечник из обедненного урана. Пробивной силы хватит на двоих, хоть останавливающий эффект оставляет желать лучшего, в текущих условиях это может быть неважно. Короткой очереди будет достаточно».
— Два…
Юра навскидку прицелился, чтобы второй был на линии огня. Зажмурил глаза и надавил на курок. Щелк! Выстрела не было.
— Три! Ну все, фраер, ты сам напросился.
Бурый расплылся в жуткой улыбке и бодро зашагал к Юре. Тот в свою очередь, пинком толкнул Мишу на мордоворота и, отступая назад, потянул затвор. Здоровенный детина оттолкнул тощего напарника, словно пушинку. Муха ударился об стену и свернулся на полу в позе эмбриона, посасывая большой палец. Этот бросок дал Юре еще пару секунд. Серией хороших ударов он выбил бракованный патрон, дослал новый, и цевье автомата свободной рукой перехватил Бурый.
Тянуть
«Что же делать?! — мозг Юры получил свежую порцию адреналина, последний шанс на поиск решения. — Так, замах по большой дуге. Высокая сила удара. Пролом грудной клетки, коллапс легкого и, с таким-то лезвием, пробитие сердца. Смерть неизбежна. Шаг назад — вероятный промах и шанс на побег. Если он не полный кретин, то достанет из моего же автомата. Вероятность успеха: тридцать один процент. Шаг вперед — вероятность успеха шестьдесят девять процентов. Да, это то, что нужно!»
Юра молниеносно рванул к бугаю и с коротким размахом ударил его коленом в пах. Бурый закатил глаза и случайно выбросил нож за спину жертвы. Хватка бандита ослабела достаточно, чтобы Юра смог вырвать оружие обратно. Прислонил дуло к подбородку Бурого и прошил бандитский череп насквозь.
Примерно так все и было в его воображении. В реальном мире нетренированное и истощенное тело ученого плохо слушалось своего хозяина. Когда Юра только готовился нанести удар, клинок Бурого уже пробил резиновую ткань.
Сначала пришло чувство легкого холода и давления в животе. Оно пульсировало и кружилось, обволакивая всю брюшную полость, и спускаясь вниз. Кривая улыбка мордоворота обнажила остатки гнилых зубов. Бурый наслаждался этим мгновением, этим чавкающим звуком плоти. Юра опустил голову, увидел торчащий нож и быстро расползающееся пятно крови. В этот момент пришла боль. Рана, словно черная дыра, старалась притянуть к себе остальное тело. Бурый вытащил лезвие, и Юра скрючившись упал на бетонный пол.
— А я тебя предупреждал, — издевался Бурый. — Ты пойми, не мы такие, жизнь такая. Будь ты на моем месте, отпустил бы меня?
На последнем издыхании, сражаясь за жизнь, Юра полз прочь, оставляя липкий кровавый след.
— Ну куда ты? У нас еще вся смена впереди.
Бурый схватил его за волосы и поволок обратно. Проведя окровавленными пальцами по полу, Юра наткнулся на осколки разбитого кожуха лампы. Сжав самый длинный кусок стекла, он воткнул его прямо в бедро маньяку и потянул вниз. Это было самое удачное попадание в жизни ученого. Осколок распорол бедренную артерию. Бурый тотчас отпустил голову и упал, словно подкошенный. Еще полминуты он дергался, вопил, катался по полу, поливая всех и вся багровым фонтаном.
Юра наблюдал предсмертную агонию с неподдельным удовольствием, хотя его всегда воротило от вида человеческой крови. Однако сейчас перед ним лежал не человек. Это была мразь, раковая клетка в теле общества. Бог знает, сколько он причинил страданий до и сколько причинил бы после этой встречи. Да, смерть не самая эстетичная, но разве она как окончание жизни, не является и итогом, отражающим путь своего обладателя?
«Интересно, — думал Юра, — что же означает моя смерть? Жил себе, никого не трогал. Старался выполнять свою работу ответственно. А по итогу — ножом в живот. Нет, точно я где-то свернул не туда. А где? Что я мог такого сделать неправильного? Или не сделать…» — с последним словом Юра выдохнул и закрыл глаза.