САМОСБОР. Бетонное сердце

Старых Алексей

— Я еще раз задам вопрос и жду на него правдоподобный ответ. В противном случае здесь будет на один труп больше.

Недолго думая, Вадим засунул руку в нагрудный карман и достал удостоверение СБГХ.

— Операция в ведении корпуса ликвидаторов, СБ это не касается.

— Ошибаетесь, рядовой. СБ касается все. Ладно, спектакль окончен. Пока ситуация не вышла из-под контроля, я беру на себя командование. Немедленно верните мне оружие.

Бард какое-то время колебался, потом взял у Кобры конфискованный автомат, подошел к Вадиму и резким

ударом в печень повалил его на пол.

— Из-за тебя! — яростно наносил удары Бард. — Столько смертей — из-за тебя! Гнида! Паскуда! Тайфун, лейтенант, Сокол, — после каждого имени следовал очередной удар.

В конечном итоге Бард поднял Вадима за ворот и потащил к лестнице, намереваясь скинуть ухмыляющуюся окровавленную рожу.

— Зачем?! Зачем это все?

— Они не мертвы, — прохрипел Вадим, сплевывая кровь. — Они едины.

— Что?

— Существо. Оно не убивает, а поглощает. Органическая материя переходит в новое состояние, сохраняя нейронные сигнатуры мозга.

Слова собеседника вызвали интерес Барда. Он отвел Вадима от края пролета и швырнул на пол. Ошарашенная группа стояла вокруг горе-эсбэшника и молча слушала рассказ.

Одну семисменку ранее

Глубокая ночь. Леонид Степанович шел вдоль длинного коридора испытательного комплекса НИИ «Механики». Шаркающая походка сливалась с гудением старых люминесцентных ламп, образуя по-своему гармоничный ритм самородного аккомпанемента. Седой профессор устало потирал глаза, глотая таблетки-стимуляторы одну за другой.

«И какой олух додумался проводить эксперимент в такой час? — раздраженно ворчал он. — У меня своих дел по горло и нет времени на профанские фантазии всяких выскочек». Профессор раскусил последнюю горькую пилюлю и вошел в комнату управления.

В просторном зале, заставленным по периметру терминалами и измерительным оборудованием, собралась толпа лаборантов, суетливо мельтешащих из стороны в сторону в броуновском движении.

— Я уже не надеялся, что вы одарите нас своим присутствием, — грозно пробубнил Виссарион Иванович. — Однако вы здесь, и это главное.

— Меня все еще не покидают сомнения относительно необходимости моего присутствия, — раздраженно и одновременно сонно отвечал профессор. — Свойство продуктов распада биоматерии, подвергшейся Самосбору, это немного не мой профиль.

— Поверьте, Леонид Степанович, — вклинился в разговор Вадим, — вашей компетенции будет более чем достаточно.

— А, это вы, — профессор бросил усталый взгляд в сторону нового собеседника. — Что на этот раз? Скрещивание испражнений улиток?

Вадим еле усмехнулся.

— Понимаю ваш скепсис. Вы уж простите, что пришлось дергать в такой час, но вы единственный специалист по Самосбору, который нам доступен. Эти испытания очень важны для всех жителей Гигахруща, и я хочу, чтобы все прошло без сучка, без задоринки.

— Оставьте эту неумелую лесть вашему руководству. Просто скажите, что вам от меня нужно, и покончим с этим.

— Все очень просто. Доведите коэффициент Самосбора до одного и трех, а дальше просто наблюдайте.

—

Одна целая и три десятых? — лицо профессора побледнело от ужаса. — Зачем вам такая интенсивность?

— Довольно вопросов, — вмешался Виссарион. — Задача поставлена, вот и выполняйте. Оборудование готово, персонал ждет ваших инструкций.

— Но…

— Немедленно!

Елезаров трясущимися руками нащупал спинку стула и занял место за центральным пультом.

— Открыть клапаны на четверть.

Едкий фиолетовый туман стал медленно просачиваться в испытательную камеру и скапливаться плотным облаком вокруг цилиндра.

— Самосбор — три десятых, — доложил лаборант.

— Запускаю инфразвуковые эмиттеры.

Стены камеры затряслись, на полу тонкой пленкой выпал осадок из черной слизи.

— Самосбор — семь десятых!

— Вам действительно нужно больше? — дрожащим голосом сказал профессор.

— Эксперимент требует продолжения, — холодным тоном ответил Виссарион.

— Текущего уровня вполне достаточно, чтобы…

— У вас нет другого выбора, пожалуйста, продолжайте.

Лицо Елезарова застыло, словно каменное. Да, он уже не первый раз пересекает отметку в одну целую, но после каждого такого раза он чувствовал, как в нем умирают последние остатки человечности. И всегда ему казалось, что ниже пасть он уже не может. Молодой лаборант заметил замешательство профессора и решил предложить свою помощь

— Может, мне самому повысить амплитуду звуковых волн? Я читал все ваши работы, думаю, я смогу управлять резонансом.

Профессор медленно обернулся к коллеге.

— Вы уже делали это раньше?

— Честно признаться, — замялся парнишка, — я вообще первый раз провожу симуляцию.

— Вот как? — Леонид Степанович бросил презрительный взгляд в сторону своего начальника и осторожно подошел к юнцу. — Тогда вы должны кое-что знать, — он положил свою руку на ладонь лаборанта и плотно прижал ее к контрольной панели. — В моих работах я намеренно скрыл одну маленькую деталь, — словно из ниоткуда профессор вытащил скальпель и вонзил его в ладонь пареньку. Кровь багровым ручьем заструилась по переключателям и тумблерам. Лаборант дергался и вопил от боли.

— А-а! Что вы делаете?!

— Без страдания нет пути к познанию, — прошептал профессор. Второй рукой он медленно поднимал рычажок управления излучателем. Остальные лаборанты не обращали на него никакого внимания, словно не происходило ничего необычного.

— Самосбор — одна и четыре сотых.

Туман в камере закружился безумным вихрем, слизь кипела и окрашивалась всеми цветами радуги.

— Этого мало! — кричал Вадим. — Продолжайте подъем!

Профессор шепнул парнишке «Прости», вынул скальпель из окровавленной кисти и быстрым движением вскрыл горло бедняге. Кровавый поток залил приборы управления. В воздухе появились нотки чеснока, гнили и паленой резины. Помещение пультовой затряслось и наполнилось фонтанами искр. Из-за гермощитов испытательной камеры послышался истошный нечеловеческий крик, переходящий в рев, сопровождаемый оглушительными ударами.