Самый опасный человек Японии
Шрифт:
И они внедрили в его окружение агента. Именно со слов этого человека и удалось узнать некоторые подробности. Полковник читал его отчёты и аналитику.
Агент внедрения изображал начитанного провинциального студента, который приехал в Токио изучать фармацевтику и недоволен положением дел. Для большей достоверности в качестве агента завербовали именно такого студента.
У монаха Киты теперь был автомобиль с шофером. Из этого агент заключил, что дело национального возрождения идёт в гору.
По дороге агент пытался обсуждать с Китой то, что успел вычитать. В Европе набирало силу движение социалистов Третьего пути, выступавшее как против коммунистов, так и против прогнившей буржуазно-парламентской демократии. А так как любая мода,
Как же я был удивлён, когда выяснилось, что Кита знает о событиях в Европе ещё меньше меня!
— Муссолини ещё не сняли? — удивился он. — Надо же, как долго у власти. Хорошо, наверное, справляется...
Я спросил, какие газеты он читает.
— Я газет давно не читаю, — гордо ответил монах. — Только мантры.
Я вспомнил, что успел прочесть статью Окава-сэнсэя о росте радикального национализма в Европе и идее расовой гегемонии. Но Кита не желал об этом даже слушать.
— Этот дурак совсем рехнулся. Я монах, революционер и верный подданный моего императора. Я не спрашиваю у соратника, кем были его родители. Все великие люди — революционеры. Все революционеры принадлежат к одной нации! Мой приёмный сын — это мой сын, и мне не важно, что его родители — китайцы.
Выяснилось, что они с Окавой-сэнсэем уже восемь лет как в ссоре по русскому вопросу. Со слов Киты, Окава-сэнсэй окончательно обуржуазился, подружился с обществом Зелёного Дракона и читает русских философов: Соловьёва и Чапаева. А ещё выбил из железнодорожного ведомства деньги на поиск пути в некую Внутреннюю Евразию.
Вообще, Кита больше не интересовался академической средой. Он считает, что люди там ненадёжные и мало думают о спасении отечества. Например, был какой-то полусумасшедший математик, который верстал первые номера нашего журнала, окончательно съехал в интуитивистскую трактовку математической логики и в конце концов сбежал в Советский Союз прямо на лодке через пролив Лаперуза — дескать, в Японии её и обсудить не с кем, а в Москве есть доктор Колмогоров. Ну и куда такое годится?
Автомобиль затормозил перед уютным домиком в пригороде. Ещё один такой домик, как выяснилось, Кита Икки снимал для своей матери, старушка приехала полюбоваться на успехи старшего сына. Если бы Окава приехал сам, он мог бы удостовериться, что его с Китой Икки старые идеи не просто дали всходы, а уже цветут и даже плодоносят.
Как выяснилось, деньги обществу давал барон Такума. Не из патриотизма, а так, на всякий случай.
Приёмный сын-китаец подрос. Он узнал меня и, когда оказались наедине, признался, что в Японии ему интересно, но неуютно. В наше время так непросто найти невесту из хорошей революционной семьи!
— Фашизм в наше время неизбежен, — вещал, вернувшись, Кита Икки. — Перед каждым из государств Азии, которое ещё не успели колонизировать, стоит жесточайший вопрос — стать колонией или повторить, насколько способны, революцию Мэйдзи. Потому что, когда придут чёрные корабли, будет уже поздно. Японии повезло — она была расположена неудобно относительно Европы и населена народом уникальной силы духа. Революция Мэйдзи позволила ей стремительно развить производственные силы и нанести поражение сначала Китаю, а потом и одной из европейских держав — России. Разумеется, другие государства тоже мечтают о модернизации. Судьба Османской и Китайской империй показывает, что может произойти даже с на первый взгляд огромной и могучей державой, если в ней не найдётся своего императора Мэйдзи. Эта проблема волнует сейчас всех, даже крестьян самых глухих деревень. Если вы прислушаетесь к социалистам и коммунистам, то вы обнаружите, что они тоже говорят об этом: что их революция позволит построить много заводов и производить на них всё, что нужно для могучей индустриальной державы. С такими не рискнут связываться
Многие участники ещё увлекались какими-то национальными боевыми искусствами, настолько древними, секретными и смертоносными, что про них никто ничего не знает.
Впоследствии удалось обнаружить, что все секретные чакры и техники взяты из потенциально бесконечного приключенческого романа Эйдзи Ёсикавы «Юный самурай-лис». Этот роман печатался в маньчжурской японоязычной газете «Друг полиции». Кита Икки и его подельник часто её читали, пока сидели в Шанхае и ждали, не придёт ли спасение или хотя бы денежный перевод.
Статьи Киты, которые он иногда писал, тоже мало что прояснили. Все они сводились к призыву патриотов объединяться и к сожалениям, что сейчас мало читают статей.
Что до статей, которые писал О-сэнсэй, то даже те из участников собраний, кто про них слышал, считали их абстрактной болтовнёй, непригодной для национального возрождения.
— Такое пускай студенты коллекционируют, — говаривал мне Дзе.
Вообще, компанию вокруг Окавы-сэнсэя они не считали за возможных союзников. Решительно все Хранители были уверены, что там собираются нувориши и их детишки-наркоманы, а жена Окавы-сэнсэя — большая любительница такого разврата, про который и рассказать неприлично. А муж её пороки поддерживает и разделяет.
Кита не раз говорил, что его «Очерк» и является программой действий для настоящего патриота. А всякие мелкие разъяснения и подробности только запутывают без малейшей пользы для дела.
— Правительство, я слышал, двести ящиков бумаги в неделю расходует, — сказал он в одной проповеди. — А положение страны не улучшается! Настоящему патриоту бумаги ни к чему. Даже лучше, если он в чём-то неграмотный. В древности молодым самураям запрещали даже буддистскую науку изучать — чтобы не отвлекаться от пути самурая! Вот, например, хокку. Наша исконная форма стихосложения и культуры. Три строки! Несколько слогов! И этого достаточно, чтобы выяснить самые глубокие мысли!
Несмотря на то что среди Хранителей было немало военных (и курсантов, и действующих, и отставных), я ни разу не слышал, чтобы они кого-то избили или просто с кем-то подрались. Уличные войны считались уделом подонков и коммунистов. Разумеется, отлупить врагов императора — дело хорошее, но оно никак не приближало главную цель. А главной целью, как удалось выяснить агенту после величайших усилий, было наступление конца света и перерождение людей в расу богов.
* * *
Тут слово опять взял Окава Сюмэй. Он рассказал об общественных настроениях тех лет, какими они ему виделись.