Сара Фогбрайт в академии иллюзий
Шрифт:
— Хрупает! — заорала Хильди.
Экзаменатор бросился к ней и успел подхватить, но не удержал. Они упали, сверху их накрыло трибуной, и всё хрупнуло.
Мы вскочили с мест. Я не могла решить, то ли звать на помощь, то ли попытаться что-то сделать самой. Все остальные, как видно, тоже не могли решить, и пока мы стояли так, переглядываясь и бормоча что-то невнятное вроде: «Может, это?..», Хильди сама выползла из-под завала. Отряхнув ладони, одной левой она вернула трибуну на место и
— Ох, помощник сломался, — сказал тот, едва не плача. — Чего доброго, вычтут с меня…
— Так я жа говорила! — удовлетворённо произнесла Хильди, спрыгнула в зал и вернулась на место.
После гномки вызвали ещё двоих, а потом настал мой черёд. Я встала за трибуной и наконец увидела эскиз: синее небо с белыми облаками и зелёный цветущий луг.
— Начинайте, — велел экзаменатор. После происшествия с трибуной он выглядел потрёпанным и то и дело недовольно поджимал губы. Его гладкая причёска распалась.
Как назло, в голове крутилось только «рапути веда». Как там правильно?..
— Ripeti avedo, — со вздохом подсказал экзаменатор.
— Ripeti avedo, — повторила я. Говорить при всех было неловко, а ещё страшно, что ничего не получится. Я покосилась на экран: так и есть. Хоть бы маленькое синее пятно, хоть что-то!
— Смотрите на эскиз, — устало сказал проверяющий. — Не нужно смотреть на экран. Смотрите и представляйте небо и траву.
Крепко сжимая медные ручки, я всмотрелась в рисунок и представила, что белые облака движутся, а травы колышутся, и птицы с криком поднимаются из гнёзд, и ветер шумит негромко.
— Ripeti avedo, — сказала я, и в зале стало тихо, а потом кто-то ойкнул и раздался одинокий хлопок.
Я подняла глаза, но экран был прозрачным. Даже не успела понять, отобразилось ли там хоть что-то. Мне велели вернуться на место, и я вернулась.
Больше до конца испытания ничего примечательного не произошло. Девушки выходили, повторяли картинку с разной степенью успешности, и я вдоволь насмотрелась на синие и зелёные пятна. Наконец последняя гномка справилась (ей всё-таки дали стул, а экзаменатор отошёл подальше), и нас отпустили.
В коридоре поднялся шум. Отцы и матери, бабушки, дедушки и тётки налетели и принялись расспрашивать, как всё прошло. Меня никто не ждал, и я вышла во двор.
Оливер стоял, облокотившись на наш экипаж. Бронзовый с патиной, новейший, тот парил над мостовой, почти не двигаясь с места. Другой водитель пожирал Оливера завистливым взглядом. Задрав нос, он попробовал прислониться к своей медной таратайке, но она так тряслась, что наверняка наставила ему синяков. Бедняга отскочил и потёр спину, а затем посмотрел на Оливера ещё более злобно.
— Кажется, сдала, — сообщила я. — Нужно
И тоже прислонилась к экипажу, скрестив руки на груди.
У входа уже появились два списка, и там то и дело загорались чьи-то имена. Из дверей высыпала толпа и всё загородила. Девушки кричали, радуясь, и родные поздравляли их, целовали, обнимали, делали моментальные снимки на память. Одна я стояла в стороне.
От толпы отделились двое: Голди Гиббонс и Дейзи Когранд. А я-то думала, они будут учиться в другой академии!
Ой, точно. Ведь мы собирались на бытовое отделение, а я пошла на театральное. Вот почему я их до сих пор не встретила.
— Са-ара, — пропела Голди, расставляя руки для объятий, но в последний момент отступила, глядя на мою грязную коленку.
Я застыла с расставленными руками, перевела взгляд на Дейзи, но и та не хотела меня обнимать. Я опустила руки.
— Ты опоздала? — спросила Голди. — Не заметила тебя с нами.
— Она, должно быть, пряталась сзади, — прошипела Дейзи, толкая её плечом и указывая на пятно на моей юбке.
— Что ж, обучение точно пойдёт тебе на пользу, — сказала Голди, мило улыбаясь. — Мы уже поступили, а ты? Не видели тебя в списке.
— Будет жаль, если не пройдёшь, — сочувственно произнесла Дейзи. — Тебе очень нужны заклинания иллюзий, хоть пара-тройка. Все эти…
Она взмахнула пальцами возле своей аккуратно причёсанной головки, видимо, на что-то намекая.
— Голди! — раздалось с другого конца двора. — Дейзи!.. Вы едете?
Их сопровождали родные. Наши семьи дружили, так что я без труда узнала и родителей Голди, и брата Дейзи.
— Мы пойдём, — сказали мои заклятые подруги. — Едем праздновать поступление! Надеемся, и тебе будет что отпраздновать.
Взявшись под руки, они ушли, а Оливер хлопнул меня по плечу.
— Сложно было? — спросил он то ли об экзаменах, то ли о беседе с Дейзи и Голди.
— Не особенно, — ответила я.
Мимо прошла рыжая Хильди с отцом. Отец её оказался лысым, но с такими косматыми рыжими бровями, будто на них пошли все волосы с головы, а борода и вовсе свисала чуть не до колен.
— Так чё ж он, куды глядел! — сердито прогудел гном, воздевая руки. — Ягодка моя, ты не ушиблася?
— Да не, испужалась ток. Оно как хрупнет!
— А этот-то ишшо! — воскликнул гном, останавливаясь. — «Оплатите ушшерб», сопля белобрысовая! Я ему за ушшербы-то мало пояснил…
И он, поддёрнув рукава, решительно зашагал обратно.
— Стой, батя, стой! — вскричала Хильди, хватая его за локоть. — Да ну его, а? Идём ужа. В брюхе у меня урчит, пожувать бы чё.
— Идём, ягодка, идём, — согласился её отец.