Счастье в 50. Драмы больше нет
Шрифт:
Он появился в моей жизни, когда я уже перестала верить, что кто-то может быть таким.
– Назар… – начинаю говорить, но голос дрожит.
Орлов садится на край кровати, осторожно берёт мою руку.
– Всё хорошо, Муза. Не расстраивайся из-за пустяков. Сейчас самое главное в твоей жизни – малышка. Остальное все не стоит твоего внимания. Просто верь мне…
И я, не зная почему, но верю Назару. Впервые за долгое время – верю.
Верю, потому что он не обещает золотых гор, а просто “делает”: вызвал врача,
Верю, потому что в его глазах нет того привычного равнодушия и тоски, которые я видела у Денис. Но…Списывала это выражение постоянное выражение глаз на усталость.
Верю, потому что Назар не прячет взгляд, не ёрзает, не подбирает слова. Говорит уверенно и прямо. И в этом чувствуется надёжность.
Верю, потому что он “не боится”. Не боится моих слёз, моей беременности, моего прошлого. Не шарахается, как многие мужчины, от “разведёнки с прицепом”.
Верю, потому что Орлов не лезет с советами, не читает нотаций. Просто держит меня за руку, и этого достаточно, чтобы мир перестал казаться мне зыбким, как болото, что засасывает.
И да – я верю. Потому что разбившись о фальшь и предательство мне очень хочется и нужно верить…
Глава 39
Последние дни уходящего года провожу в постели, как капризный ребенок, наказанный за шалости. Орлов, мягкий, но непреклонный, превратился в мою личную сиделку – если бы не его заботливые руки, поправляющие подушку, и тихий голос, в котором звучит неподдельная тревога, я бы уже взбунтовалась. Но…
Как бунтовать, если Назар смотрит на меня такими глазами, что все возражения тают, как снежинки на теплой ладони?
“Он так старается... А я тут капризничаю начну…" – мысль проносится в голове, и мне становится стыдно за свою раздражительность.
Накануне 31 декабря Орлов уезжает на службу. Но…
Перед уходом Назар оставляет мне строгий наказ: “Никаких дел по дому, рабочих разговоров по телефону, стресса, только покой и хорошее настроение”.
Слова генерала звучали как приказ, но в его глазах читалась такая нежность, что я лишь кивнула, пообещав вести себя хорошо.
Через несколько часов после отъезда Назара меня будит звонок видеодомофона. Его оживление связано с приездом Юли и Лены.
Несмотря на то, что я чувствую себя лучше, мое горло еще саднит, и голова временами кружится. Но…
Услышав звонкие голоса подруг, мое сердце радостно подпрыгивает.
– Музончик, открывай! Мы с гостинцами! – Юлькин голос звучит так, будто она объявляет о выигрыше в лотерею.
Открываю дверь – и меня тут же обнимают четыре рук.
Юлька вся в новогоднем наряде – в свитере с оленями и блекороих рожках в волосах.
Лена более сдержанная в наряде, но глаза у нее теплые, как янтарь.
– Выглядишь лучше, чем я ожидала, – произносит Лена, оценивающе
– Спасибо, доктор, – смеюсь, чувствуя, как от присутствия подруг по телу разливается долгожданное тепло.
– Ой, это все твой Назар! – Юля закатывает глаза, но улыбается. – Где он, кстати?
– На службе. Он же генерал. И его профессия Родину защищать.
– Ну конечно, – хмыкает радостно Юлька, держа в руках пакеты с едой. – А мы, простые смертные, приехали тебя развлекать.
– И проведать, – добавляет Лена, доставая из сумки медицинский чемоданчик. – Я сделаю забор крови.
– Опять? Зачем? – морщусь. – Назар уже вызывал врача и анализы брали.
– А я хочу свежие, – Лена говорит это так, будто обсуждает прогноз погоды. – Лишним не будет.
Юля тем временем уже хозяйничает в холодильнике.
– О, генерал-то тебя кормит хорошо! – восклицает она, размахивая упаковкой дорогущего сыра. – Ладно, сейчас накроем стол, а потом Ленка пустить тебе кровь тебя.
Запах свежезаваренного чая с цедрой цитрусовых и корицей смешивается с ароматом пирогов, которые Юля привезла “для поднятия настроения”. Мы сидим с девчонками на кухне. Чувствую, как потихоньку оттаиваю – не только от болезни, но и от того ледяного одиночества, в котором была до этого.
– Ну так что, рассказывай про своего генерала, – Юля подмигивает. – Как он тебя так быстро под крыло забрал?
– Юль, ну что ты?...
Краснею я, чувствуя, как жар разливается по щекам.
– Ага, конечно, – фыркает она. – Он у тебя живет, тебя лечит, кормит. И что, спите в разных комнатах?
– Юля! – Лена бросает ей предупредительный взгляд, но та только отмахивается.
– Да ладно тебе, Лен. Вы же обе знаете, что я права. Карпович, тот вообще… – лицо подруги искажает гримаса отвращения. – Ушел к какой-то дуре и даже не моргнул глазом. А Муза тут должна сопли на кулак наматывать от переживаний. Муза, да Карп ногтя мизинца твоего не стоит!
– Пустое. Нечего даже обсуждать, – вздыхаю, ощущая, как в груди снова сжимается знакомый комок обиды.
– Музончик, я считаю, что повод для обсуждения самый весомый, – перебивает меня Юлька. – Ты свободная женщина. И если этот мужчина делает тебя счастливой, то пусть Карп летит к черту.
Лена молча кивает, наливая мне еще чаю.
Нашу болтовню прерывает звук авто, въезжающего во двор.
Через несколько минут в кухню входит Назар – высокий, подтянутый, в форме, от которой у меня почему-то перехватывает дыхание.
– О, гости, – улыбается Орлов, снимая генеральскую папаху. – Девицы – красавицы, добрый вечер!
Замечаю, как Юля и Лена тут же выпрямляют спинки и вытягивают шейки.
“Девочки такие девочки!” – хихикаю мысленно.
– А мы тут Музончика развлекаем, – внезапно смутившись, откликается Юля.