Счастливчик
Шрифт:
– Долго же вы не имели возможности поболтать! – и обратилась к присевшей рядом фрейлине государыни, с которой также дружила. – Выпейте чаю, дорогая. Мороз нынче знатный.
Завязался общий разговор.
– Я покажу Вере свой жемчуг, мама? – с уморительной гримаской капризного ребенка спросила Кати.
Мать, не отвлекаясь от описания румынских красот и замков, где они недавно побывали, изящно взмахнула рукой. Кати потянула Веру прочь из гостиной.
– Жемчуг? – переспросила Вера.
Кати хитро улыбнулась.
– Три нитки отборного розового бурмицкого, по двадцать три штуки в каждой, от Димитру, жениха. Восхитишься потом. А сейчас пойдем.
Они
– Я тебя здесь подожду.
Из-за дубового стола, на котором лежали книги, поднялась молодая дама в европейской строгой прическе и модном платье стального цвета.
У Веры внезапно подкосились ноги.
– Таша.
– Верочка.
Герцогиня протянула руки. Они стиснули ладони друг друга, жадно всматриваясь в лица.
– Я так рада, Таша…
– Я надеялась, что увижу тебя. Меня не примут во дворце запросто, а на официальном приеме я не скажу того, что хотела бы.
Наталья приложила палец к губам, призывая не тратить время на слова. Взяла со стола, рядом с раскрытыми книгами, толстый конверт, вытряхнула несколько листов мелко исписанной плотной бумаги со знакомыми монограммами. Нервно перелистнула, перегнула и подала Вере.
– Прочитай последнюю страницу. Это от Павла.
Царевна с трепетом всматривалась в милый сердцу почерк, лаская взглядом строчки и поначалу даже не понимая смысла написанного.
«Дорогая моя Таша, если бы ты только знала, как я желал встречи с ней! Я не считаю нужным оправдывать себя перед кем бы то ни было, но именно Вере я хотел бы все объяснить, рассказать, увидеть отклик в ее глазах и услышать… наверное - что она меня понимает, как и было всегда, когда я называл ее сначала сестрой, а потом надеялся назвать невестой. Тяжело на сердце от мысли, что, возможно, я больше никогда ее не увижу. Уже сейчас, по дороге, становится жарко. Да это война, тебе неинтересно, милая сестрица. Повидай Веру, пока ты в России. И если вы остались подругами, если она будет расположена выслушать и если это будет удобным, то передай моей сероглазой кузине – я помню о своем обещании спасти ее из горящего дома. Может быть, косвенно я это уже сделал. В любом случае, поцелуй ее от меня. Тебе же – мои горячие братские лобзания.
С любовью, твой Павел».
Вера ладонью утирала слезы, не позволяя капать на драгоценную бумагу. Письмо было написало неделю назад, видимо, по пути великого князя к месту пребывания полка. Таша решительно вытянула из рук подруги бумаги, аккуратно отделила последний лист.
– Возьми, родная.
Вера всхлипнув, прижала автограф с дорогими строками к груди. Герцогиня крепко обняла подругу и расцеловала в обе щеки.
– Когда увидишь брата, - сквозь слезы прошептала Вера. – Скажи, что мое сердце принадлежит только ему.
Таша еще раз коснулась губами ее мокрой щеки. В дверь заглянула Кати, сделала испуганные глаза.
– Вера! Утри слезы. Нам пора возвращаться. Что же вы так неосторожно, - она покачала головой. – В гостиной заметят, что ты расстроилась.
– Я отвечу, что от зависти, - не аристократически шмыгнула носом великая княжна.
– Уж очень розовый жемчуг был хорош.
Разумеется, по возвращению во дворец государыне сразу доложили, что великая княжна была чем-то сильно взволнована. Во время ужина Софья Александровна пристально вглядывалась в спокойное лицо дочери.
– Кати сообщила что-то неприятное? – поинтересовалась государыня за десертом.
– Нет, mama, - Вера отодвинул тарелочку с яблочным пирогом. –
– Вы вспоминали юность в ваши юные года, - покачала головой государыня. – Много ли бед уже видели…
– В моей жизни тоже война, mama, - сдержанно отозвалась Вера.
Вечером сестры, тихо переговариваясь, собирались ко сну в общей спальне. Надежда и Любочка, с молчаливого согласия старшей, забрались в одну постель с нашумевшим «дамским» романом, потихоньку пронесенному во дворец одной из симпатизирующих царевнам фрейлин. Младшие углубились в «опасное» чтение, а Вера с любовью разгладила письмо Павла, прочитала еще раз, улыбнулась, сглатывая слезы. Аккуратно заложила дорогой лист в свой первый девичий дневник. Монотонный шепот сестер не мешал ей думать и вспоминать.
Легкий ветерок с моря разносил по парку и дворцу упоительный сладкий запах. Великосветские барышни варили варенье из поздних персиков на террасе второго этажа беломраморного ливадийского дворца. Это выглядело как милая забава и урок по домоводству – сама государыня сидела с вязанием у белой колонны и делала свои замечания. Ее фрейлина Маруся следила, чтобы указания Софьи Александровны исполнялись правильно. Великая княжна Натали, по праву старшей из девиц, стояла у жаровни и терпеливо выводила изящным половником круги в плотной янтарной субстанции. Младшая Любочка с любовью смотрела на варенье, едва заметно облизывалась на блюдечко с бежевыми пенками. Вера часто смеялась, игнорируя строго поджатые губы матери, обменивалась хитрыми взглядами с необычно оживленной Инной. И, так же, как и все присутствующие, наблюдала сверху за показательными маневрами красавцев-всадников, кузенов – великих князей, под предводительством самого государя, которые явно похваляясь удалью, гарцевали по широким песчаным дорожкам перед южным фасадом дворца. В вязком теплом воздухе четко слышались все команды и переговоры.
Государь отсалютовал сидящим на террасе дамам и обратился к приблизившемуся Павлу:
– А что, олимпиец, не перемахнешь ли?
– Федор Николаевич небрежно указал рукой на стол с прохладительными напитками, только что старательно установленный слугами.
– Что это они затеяли! – всплеснула руками государыня, но остановить мужчин не успела.
Великий князь Павел шепнул что-то на ухо своему вороному Хосе и перехватил в пальцах повод. Развернул жеребца, прикинул прищуренным взглядом расстояние до стола. Красивой рысью отдалился примерно на десять метров. Поднял Хосе в галоп, легко взмыл в воздух над столом. Дамы замерли на террасе. Вера непроизвольно вскрикнула, прижала ладошку ко рту. Ветер от резкого движения снес с вазочек с пирожными легкие салфетки, но ни один бокал не упал и не разбился. Со стороны казалось, будто взятие необычного барьера не стоило ни всаднику, ни лошади ни малейших усилий. Вороной развернулся и торжественным шагом вернулся к зрителям. Наблюдающие мужчины громко закричали, бурно выражая восторг удалью молодого великого князя. Сам государь, улыбаясь, одобрительно поглаживал усы.
Софья Алекасндровна схватилась за сердце. Маруся тут же поднесла ей стакан воды.
– Это не конь, а дьявол, - пробормотала она, обмахивая свою госпожу батистовым платочком. – Разве ж можно так пугать людей!
Натали засмеялась и уронила половник в таз с вареньем. Вера украдкой смотрела на героя. Принимающий поздравления Павел вдруг поднял голову и послал ей воздушный поцелуй. Царевна отвернулась. Сердце жарко стучалось в груди.
– Что-то ты красная, Верочка. Наверное, сомлела от жары, - ехидным тоном выговорила средняя сестра Надежда.