Сделано в Японии
Шрифт:
— Что же это, по-твоему?
— Сотовый, наверное. В сотовых такие лампочки бывают, которые, когда разговариваешь…
Здесь рассуждения Ганина на предмет свечения контрольных лампочек в мобильниках при разговоре были прерваны тяжелым глухим стуком, и мыс Ганиным, и все шумные студенты синхронно повернулись в сторону того стола, за которым назревала интернациональная разборка. Здоровяк японец держал за затылок малозаметного теперь Накадзиму чьего лица не было видно никому из присутствующих, поскольку все оно утопало сейчас в чугунной сковородке со стейком.
— Надо же, не кричит! — удивился вслух Ганин.
— Как там
Сам же знаешь, сам же меня учил. — Я обтер губы салфеткой, хрустнул пальцами обеих кистей, повел плечами и сосредоточился.
Что втолковывал сейчас на ухо лишенной лица голове Накадзимы суровый культурист, нам с Ганиным слышно не было, хотя неугомонные еще какую-нибудь минуту назад студенты затихли и стали медленно сползать под столы и в проходы. Стоящая над столом четверка с каменными лицами следила за каждым движением обоих чернявых гайдзинов, и те медленно, но верно столбенели. В воздухе пахло жареным — и уже не только мясом…
Я встал и направился к «проблемному» столу. В глазах чернявых иностранцев блеснул лучик надежды, четыре качка продолжали стоять без движения в телах и без эмоций на лицах, а пятый — как понятно теперь, старший — с удивлением поднял на меня глаза, но свою чугунную ладонь от всклокоченного затылка Накадзимы не оторвал, так что только Накадзима остался в визуальном неведении по поводу изменений в скромных интерьерах пропахшей прогорклым жиром «Виктории».
— Проблемы какие-то, ребята? — Я постарался звучать как можно более непосредственнее.
Старший продолжал молча, с тем же детским удивлением в широких черных глазах, меня разглядывать, а от стоящей четверки отделился крайний японец и двинулся мне навстречу.
— Я говорю, проблемы какие? — Я уперся в грудь вышедшего мне на перехват атланта.
— Проблем никаких нет, — замогильным голосом отозвался он.
Я заглянул ему за широкую спину, сконцентрировав свой взгляд на продолжавшем утопать в сковородке со стейком Накадзиме. Державший его силач вздернул брови и посмотрел на одного из своих русских подручных. «Интересно, это Серый или Илюха?» — подумал я, глядя на двинувшегося на подмогу своему японскому товарищу русского колосса. Он встал слева от первого товарища, и теперь бедного Накадзиму и испуганно хлопающих глазами курчавых гайдзинов от меня отделяла внушительная живая стена общим весом никак не меньше двух с половиной центнеров.
— Ты поел, дядя? — низким хриплым голосом поинтересовался стоящий передо мной японец.
— Нет еще. — Я старался не ускорять в себе процесс раздражения. Я прекрасно понимал, что мне нужно элементарно потянуть время, но, С другой стороны, сдерживать себя, чтобы не вмазать этому быдлу по широченной физиономии, становилось труднее с каждой секундой.
— Ну так иди доедай! А то приятель твой уже наелся и свалил! — прохрипел амбал, заглядывая мне через плечо.
Я инстинктивно оглянулся на наш столик: бугай не соврал — Ганина за ним действительно не было.
— У меня мясо еще горячее, — процедил я сквозь зубы.
— А вот мы тебе сейчас его охладим! — Он слегка повел правой рукой, и я вдруг ощутил себя снежинкой на декабрьском ветру Я пролетел над двумя столами и, слава богу успел сгруппироваться, чтобы не шарахнуться спиной об угол третьего.
Падение мое никаких дополнительных эмоций, кроме уже имеющихся, ни у кого из присутствующих не вызвало. Дохлая официантка
Я выпрямился, пропустил сквозь кости и мышцы контрольный импульс, убедился, что все цело и все на месте, и понял, что подмоги ждать уже глупо. Прорубить окно в живой изгороди, стоящей теперь в пяти метрах от меня, особого труда не составило: я не спеша повернулся и взял с нашего стола обе чугунные овальные сковородки с початыми стейками, прикинул их вес и потенциальную траекторию и с обеих рук метнул их прямо в головы японца и русского. Обе руки у меня накачаны одинаково — специально слежу за этим в тренажерке, так что обе сковородки с одинаковой силой и на одинаковой высоте врезались в живые мишени. Расчет оказался верным: конечные точки траекторий полетов увесистых овальных дисков, измазанных уже начавшим белеть жиром и липким шоколадного цвета соусом, пришлись аккурат в широкие переносицы обоих бугаев. Они крякнули от неожиданности — каждый на своем языке, зашатались и плюхнулись под стоящий впереди стол.
Державший Накадзиму качок был вынужден отпустить наконец-то своего пленника, и тот оторвал от сковородки измазанное соусом тоскливое лицо, при этом благодаря новому гастрономическому окрасу он теперь мог вполне сойти за своих собеседников, сидевших напротив. Те несколько ожили и завертели головами так энергично, что стоявшему над ними русскому пришлось могучими руками схватить их за шеи, чтобы удержать на месте. Пятый японец, который из окна казался не таким крупным, как его спутники, а на деле вышел по комплекции намного массивнее меня, двинулся в моем направлении. Мы сошлись за один стол до Накадзимы с его пленителем. Японец попробовал поднырнуть под меня с подсечкой, но забыл, видно, что мы с ним не в чистом поле воюем: я даже не стал дергаться и уворачиваться — просто дернул за угол соседний стол, и вся сила его ног обрушилась на массивную перекладину, стягивающую боковые ножки — стенки.
Старший продолжал сидеть, прикрывшись Накадзимой. Он сверкнул глазами в сторону последнего русского, и тот, выпустив тоненькие шеи дрожащих иностранцев, пошел на меня.
— Бить будешь? — спросил я его по-русски.
Он замешкался лишь на секунду, а затем закинул правую руку за спину чем-то там, за спиной, щелкнул, и, когда я вновь увидел его руку в ней уже блестело широкое лезвие короткого охотничьего ножа. Я отпрыгнул вправо — к салатному бару.
— Порежу… — зашипел не то Серый, не то Илюха.
— Смотри нож не затупи!
Я нащупал левой рукой позади себя горячий бак с супом, выудил из него липкий, словно облитый клейстером, половник, из чего попутно я сделал заключение, что суп — обычный китайский, и выставил свое капающее горячей полупрозрачной жидкостью оружие перед собой.
— Ты Серый или Илюха? — Я решил выиграть еще пару секунд и не ошибся в расчетах.
— Э — э?.. — выдавил из себя качок и замер.
— Серега, давай! — на дурном русском рыкнул из-за стола его японский командир и еще раз изо всей силы ткнул безвольного Накадзиму в его сковородку.