Сделано в Японии
Шрифт:
— Вот это да! — От неожиданности я даже чересчур уж больно шлепнул себя по лбу.
— Ты чего дерешься? — пожалел Ганин мой лоб.
— Да так, причина есть!
— Ты что, этого Маэно знаешь?
— Это, Ганин, начальник отарской таможни.
— Кто?!
— Самый главный человек!
— Ты уверен?
— Я с ним в китайском ресторане лапшу в крахмальном соусе ел, пока ты с Олежкой дружбу заводил.
— Значит, я не зря тебя про место-то спрашивал.
— Про какое место?
—
— В смысле?
— Это же здание у самого порта. От этой конторы, Такуя, до таможни три минуты по-пластунски!
— Да — да, по-пластунски…
— Чего делать будем?
— Ты, Ганин, домой хочешь?
— Не очень.
— И я тоже не очень.
— Значит?
— Значит, нам, Ганин, нужно ковать железо, пока горячо. А для этого что нужно?
— Нужно сделать его горячим!
— Правильно, Ганин! Надо нам искать, в чьих руках находится сейчас тот чудесный «бошевский» утюжок, про который нам с тобой наш любимый Олежка поведал.
— И как мы его собираемся искать?
— Сейчас подумаем… А что это за бланки?
— Заполненные?
— Да, заполненные. — Я предпринял попытку разобрать плохо пропечатанные — видимо, через факс — данные на «мазду — трибьют» и на «тойоту лэнд — крузер — прадо».
— Это тебе и твоему Ивахаре, или кому еще там, подарок, Такуя. От меня подарок.
— Что за подарок? Восьмое марта прошло давно!..
— А мы как с Пашкой за бумагами поехали, я шлангом прикинулся…
— Черт, шлангом, конечно! — наконец-то прорвался во мне давно назревавший нарыв закупоренной предпенсионной памяти.
— Чего «шлангом»? — не разделил моей радости и облегчения недоумевающий Ганин.
— Да прикинуться нужно шлангом! А я, как этот, все: кабелем, проводом, шнуром… Совсем памяти не стало!
— Да, бывает, — все еще недоуменно покачал головой Ганин.
— Извини, Ганин! — Я попробовал взять себя в руки. — Так чего ты говоришь про шланги?
— Про шланги ты, Такуя, говоришь, а я говорю про бланки! — поправил меня начинающий сомневаться в моем душевном здоровье Ганин. — С тобой все нормально?
— Нормально — нормально! Давай про бланки!
— Значит, я Пашке по дороге говорю: Паш, слушай, я по-японски-то и по-русски пишу без проблем, но никогда таких деклараций не заполнял. У меня, говорю, это первая тачка на вывоз.
— А он что?
— А он говорит: чем я тебе могу помочь?
— И чем?
— Ну тут уж я…
— Шлангом прикинулся, да? — Я решил отточить на практике употребление этой волшебным образом восстановленной в моей дырявой памяти неподатливой русской идиомы.
— Именно шлангом… — потакнул мне Ганин и опять недоверчиво посмотрел на меня.
— Прикинулся…
—
— Лучше не бывает!
— Хорошо. Значит, я ему говорю: сто тысяч — деньги огромные, давай мне как бонус еще готовые образцы заполнения.
— Ай да Ганин, ай да самки — пёсьей — сын! — всплеснул я руками от великой радости.
— Такуя, ты точно в порядке? Ты тут без меня только кофе пил? Ничего покрепче не заказывал? Не курил ничего?
— Да нет, я просто протокол один веселый вспомнил! Вчера утром читал, а сейчас вот музыка навеяла…
— Хорошо, пускай будет протокол с музыкой…
— Так дальше-то чего?
— Пашка, конечно, застонал, говорит: я должен посоветоваться с шефом. Опять тачку остановил и даже для этого разговора из своего «мицубиси» на улицу вылез.
— Машина у него, как сказал бы Олежка, «полный фарш», да?
— Ну как сказать, Такуя. Это «трехтысячный» «мицубиси» — их не делают уже несколько лет. В Москве, у меня недалеко от дома, на Ленинских горах, их хозяева по воскресеньям летом собираются…
— Откуда ты это знаешь, Ганин?
— Пашка сказал. Говорит: в гробу я видал этот Хоккайдо вместе с Сахалином; бабла, говорит, заработаю здесь, хату в Москве возьму тачку туда перевезу и буду с конкретными чуваками на Воробьевых по выходным тусоваться.
— Так и сказал?
— Так и сказал!
— А потом?
— А потом говорит: получишь ты, мужик, свои образцы. Не самые свежие, но конкретные.
— Ты, значит, и получил?
— Как видишь!
— И на всех — одно и то же!
— Маэно?
— Как видишь! — Я ткнул пальцем в одинаковые подписи под всеми копиями старых пэтээсок.
— В принципе он их пустыми мог подписать не для таких вот прогонов. Может, он просто в начале смены своим ребятам подписанные декларации раздавал, чтобы русские в них прямо на судне свои тачки вписывали, чтоб ему самому потом на суда не ходить…
— Такое тоже возможно, Ганин. Эти копии откуда, вообще? Отарские или нет?
— Видишь, по обрезу данные факса идут? — Ганин указал мне на тонкую строчку на верхнем обрезе каждой копии.
— Чего там? — Я напряг глаза. — Ноль, дальше — семь… Похоже, что факс из России.
— Так я так и просил!
— Что значит «просил»?
— А я Пашке сказал, что мне нужны такие бумаги, которые уже наверняка, на сто процентов…
— Стопудово, что ли?
— Типа. Короче, русскую таможню прошли.
— А он что?
— А он как по телефону поговорил, так сказал, что есть у них такие бумаги.
— Интересно, зачем они их обратно из Владивостока по факсу выписывают?
— Странный ты человек, Такуя! Как зачем?!