Сделка с профессором
Шрифт:
– Кто вы? – в изумлении спросила Беатрис.
– Я магическая частица прорицательницы Сибил, – с мягкой улыбкой ответила незнакомка. – А ты моя преемница.
– Но вы так… – Бетти запнулась и в смущении опустила глаза.
– Молода? – рассмеялась женщина. – Так и есть. Магическая составляющая достигает вершины своего развития и больше не стареет. К сожалению, у физической оболочки все иначе, а, может, и к счастью.
– Почему к счастью? – с недоумением уточнила Беатрис.
– Нам не суждено умереть, – со вздохом отозвалась Сибил. – Мы существуем вечно. Только время от времени перерождаемся, занимая новую физическую оболочку. Но при этом утрачиваем память
Бетти вспомнила об Атли и поежилась, отгоняя от себя мысли о том, что вполне могла бы оказаться не в своем теле, а в чьем-то другом.
– Но это все не имеет отношения к тому, зачем мы здесь собрались, – произнесла Сибил. – Ты готова принять дар и получить знания всех предыдущих шами-прорицательниц?
– Если честно, – промямлила Беатрис, отведя взгляд, – не особенно. Я не хочу жить в монастыре и мучиться от видений будущего. Ужасно знать, что случится, и не иметь возможности изменить грядущее.
Грустная улыбка коснулась губ Сибил и сразу же померкла.
– Я тебя понимаю, – сказала она с затаенной болью. – Мне тоже не хотелось становиться провидицей. Но только так мы сможем обрести свободу. Представь, что ты переродишься и снова будешь служить дайной, и, возможно, о древней магии не узнаешь никогда.
Бетти глухо сглотнула, и ей на ум пришли образы прошлого, где она проходила обучение в закрытой школе и мечтала обрести богатого знатного господина. Ее мечта сбылась. Кто может быть родовитее герцога Серпентаса? Разве что сам император. Вот только все оказалось совсем не так, как им внушали учителя и бонны. И Беатрис была рада тому, что теперь знает, как все обстоит на самом деле. А сколько дайн живет в неведении? Сколько вынуждены проводить лучшие годы своей жизни на службе у тех, кто им подчас неприятен? Скольких лишили невинности и с позором выгнали на улицу?
Все внутри Бетти восставало против этой вопиющей несправедливости, и ей хотелось бы изменить ситуацию, но как этого добиться, она не представляла.
– Я… – неуверенно начала она. – Я хочу помочь дайнам. Но что тут поделаешь? Максисов так много, и у них есть все. И власть, и деньги, и сила. А мы ни на что не способны. Только и можем ману накапливать да передавать, и больше ничего. Рунами владеют единицы, и если богатеи узнают об этом, тотчас всех уничтожат.
– Не отчаивайся, – постаралась подбодрить ее Сибил. – Нужно верить. Нас действительно очень мало, но то, что мы смогли пронести сквозь века древнее знание, уже само по себе чудо. Каждая новая прорицательница приближает тот час, когда мир изменится. Ты готова приложить к этому руку и принять свою судьбу?
На этот раз Беатрис уже без колебаний твердо ответила:
– Да. Я принимаю дар и клянусь использовать его на благо дайн.
Сибил подошла к ней ближе, взяла за руки и, счастливо улыбаясь, произнесла:
– Да будет так! Я отдаю тебе то, что хранила, и наделяю властью распоряжаться по своему усмотрению.
Бетти ощутила, что к ней устремилась магическая энергия. Она напряглась, боясь, что чужая сила покажется ей неприятной, но с удивлением почувствовала, как та легко усваивается, наполняя ее легкостью и пробуждая восторг. Постепенно напор маны ослабел, Беатрис увидела, как Сибил начала таять, и вскоре, став полупрозрачной, отошла в сторону. Но ее место тут же заняла следующая женщина, а за ней еще одна и еще. Длинная вереница провидиц вытянулась перед Бетти, уходя вдаль, и каждой было чем поделиться с преемницей. Беатрис
Когда последняя прорицательница отошла от нее, Беатрис ощущала себя несколько потерянной. Голова разрывалась от множества роившихся мыслей, астральное тело распирало от переизбытка силы, казалось, что она сейчас взорвется.
Прорицательницы окружили ее, и Сибил сказала:
– Мы рады приветствовать тебя, провидица Беатрис. Теперь ты одна из нас. Что бы с тобой ни случилось, мы всегда будем рядом. Стоит тебе обратиться внутрь себя, и ты найдешь в нас поддержку. Сейчас ты можешь задавать любые вопросы и выражать самые смелые желания. Это время принадлежит тебе. Дару нужно окончательно утвердиться, и лучше всего попросить его о чем-то. А мы будем ждать, когда ты обратишься к нам.
Каждая женщина коснулась Бетти призрачной рукой, и она ощутила их любовь и теплоту. Одна за другой они растворились в усеянном звездами пространстве, а Беатрис осталась парить над пропастью. Чувство давления изнутри никуда не исчезло, и она поняла, что должна отпустить дарованную силу и позволить ей течь свободно.
«Покажи мне… – обратилась она к дару, раздумывая, о чем попросить. И тут же желание пришло само собой: – Покажи Эдмана Джентеса. Почему он заключил контракт и ничего мне не сказал? Почему обманул? Почему заставил поверить в искренность своих порывов?»
Звезды в черноте бескрайнего пространства пришли в движение, замелькали и образовали воронку, и в ней, словно в диковинном зеркале, отразились недавние события. Альмонд Серпентас присылал букеты, письма, приходил в дом, демонстрировал свою симпатию к Бетти, и Эдман остро переживал такое поведение герцога. Он боялся, что тот присвоит себе Беатрис и заставит служить ему. Максис Джентес страшился потерять ту, что стала ему бесконечно дорога. События с головокружительной скоростью сменяли друг друга, и Бетти видела, что Эдмана постоянно одолевали сомнения, и он не находил в себе сил обо всем переговорить с ней, ожидая решения комиссии. Он хотел все ей объяснить после бала, но она так плохо себя чувствовала, что разговор пришлось отложить. И наконец в воронке всплыл образ максиса Джентеса сидящего в пустой сиреневой спальне бессонной ночью после ее побега. Невыразимая мука отпечаталась на его мужественном лице, и беспросветная тоска поселилась во взгляде синих глаз.
Сердце сжалось от увиденного, и Беатрис горько заплакала, сознавая, что сама все испортила. Стоило обо всем открыто спросить у Эдмана, и он обязательно бы все объяснил. Бетти поняла, что сильно сглупила, не дав Эду шанса оправдаться. Ей стоило открыто рассказать ему о своих переживаниях и нежелании служить дайной, и он бы непременно прислушался. Но сделанного не воротишь, о прошлом не имело смысла сожалеть. Теперь от нее самой зависело, каким станет их будущее, и в нем не было места недопониманию.
Бетти понемногу успокоилась и проговорила:
– Покажи мне отца. Как он относился к маме? Почему не защитил ее от своей родни? Почему позволил случиться несчастью?
После того как Беатрис узнала всю правду о своей матери, в душе у нее поселился гнев и ожесточение против отца. Ей казалось, что он всему виной и в ответе за случившееся. Она вспоминала, как много работала ее мать, чтобы добыть для них еду, как во всем себе отказывала, как вздрагивала, когда в мастерскую заходили жандармы, чтобы сделать заказ, как тяжело болела без надежды получить помощь и лечение. Отец мог ее найти, если бы захотел, мог спасти и не сделал этого.