Седьмое чувство. Дилогия

Зинченко Майя Анатольевна

– Он действует медленно, но неотвратимо. Вам дали вытяжку из медового корня. Если взять несколько капель, то это лекарство, но если больше - смертельный яд. Судя по стойкому запаху, доза в несколько раз превышает смертельную.

Он с отсутствующим видом поставил миску назад. У монаха было такое чувство, будто бы это он виновен в их гибели.

– А противоядие?

– Когда вы в последний раз принимали пищу?
– спросил монах притихших узников.

– Вчера, - одновременно ответили те.

– Поздно. Вы выпили воду на пустой желудок, и яд уже проник в кровь. Вам осталось

четыре, максимум пять дней.

– И каким ветром тебя занесло сюда…- проворчал мясник.
– Ты отнял у нас последнее. Надежду на чудо. Лучше бы ничего не говорил.

– Если бы я только мог помочь, но я бессилен.
– Клемент был так расстроен, что едва мог говорить.
– Даже если я избавлю вас от цепей, вы все равно умрете.

– Спасибо, дурной вестник. Нашел чем нас порадовать, - съязвил мясник. Он осторожно дотронулся до волос жены.
– Постарайся уснуть, родная. Нам недолго осталось мучиться.

– Я не пила воду, мама, - тихонько сказала дочь резчика.

Та недоверчиво посмотрела на нее:

– Правда?! Но ты же… Я сама видела, как ты взяла миску.

– От нее воняло болотом, и я не смогла сделать ни глоточка.

– Какое счастье! Это же настоящее чудо! Хоть ты спасешься!
– мать крепко обняла девочку и умоляюще посмотрела на монаха.
– Вот наша единственная надежда. Не дай ей погибнуть. Уведи ее отсюда! Подальше от этого кошмара!

– Ольма, ты доверишь этому мужчине нашу дочь?
– резчик, сжав губы сверлил Клемента взглядом.
– Кто знает, что он за человек? Ты знала его ребенком, но что за мысли в его голове?

– С ним ей все равно будет лучше, чем здесь, - она поцеловала дочь в висок.
– Тюрьма - не место для маленьких девочек. Не говоря уже о плахе. Я верю ему. Если он решился пойти против воли остальных, значит, его душа еще не совсем зачерствела и он ее не обидит. Иди, - она решительно подтолкнула дочь к монаху.
– Видишь, ее не стали заковывать, так что с этим сложностей не будет.

– Но куда я ее дену?
– монах озадаченно посмотрел на ее родителей. Он был растерян.
– Я рассчитывал вывести вас из монастыря и проводить до границы леса, а потом снова вернуться обратно. Но не могу же я бросить девочку одну ночью в лесу? Куда она пойдет? Тем более там волки…

– Правильно, не можешь. Поэтому твой долг отвести ее к родственникам в Плеск. До него всего-то пять дней пути.

– Да, я знаю, где находится это село, - монах нахмурился.
– Но когда станет известно о моем исчезновении, остальным все станет ясно. Я не смогу вернуться обратно.

– А разве тебе есть куда возвращаться?

Ее слова были прерваны стоном молодого парня, помощника мясника. Он перевернулся на бок, звеня цепями, и тяжело вздохнул. Его бедро было раздробленно дубиной. Парень спасался от невыносимой боли только тем, что, то и дело погружался в спасительное забытье.

– Уходи как можно скорее. Наша дочь не должна погибнуть. Ее жизнь целиком находится в твоих руках.

– Хорошо, - монах решился.
– Я отведу ее в Плеск. Можете быть спокойны. Попрощайся, с родными, - кивнул он ребенку.
– Только недолго.

Девочка поцеловала мать, отца - те не смогли сдержать слез,

и, обняв их в последний раз, несмело стала рядом с монахом.

– Клемент, у меня к тебе просьба… - резчик сглотнул комок, стоящий в горле и нервно облизал разбитую губу.
– Если ты еще не забыл, что значит милосердие, то окажи мне последнюю милость, - он сделал характерный жест рукой проведя большим пальцем по горлу.

– Убить?
– Монах отшатнулся.
– Никогда!

– Тогда оставь нам тот нож, которым ты ковырял это безжалостное железо. Он выглядит довольно острым. Нет ничего хуже, чтобы быть замученными в угоду толпе. А я слишком люблю свою жену. Ты… понимаешь меня?

– Да, понимаю… - Клемент чуть помедлил, но все-таки вложил нож в его холодную руку.
– Раз уж мы не можем выбрать, как нам жить, мы еще можем выбрать, как нам умереть, - он нахмурился.
– Входов в этот мир - только один, но выходов из него много. Желаю найти лучший из них.

– Правильно, - обрадовался мясник.
– Вот это по-мужски. Серые кровопийцы сильно удивятся, придя к нам утром. Мы испортим им праздник, - и он радостно улыбнулся.

– Пускай благой Свет примет вас! Идите к нему.

После этих слов Клемент взял девочку за руку и вывел ее из камеры. Дверь он снова закрыл, а ключ спрятал в щели между камнями. Он шел быстро, не оборачиваясь. Его спутница едва поспевала за ним.

Что ж, он не сумел спасти этих людей, но он все равно облегчил их страдания. К тому же он избавит от верной смерти эту девочку, а одна человеческая жизнь также ценна, как и целая тысяча. Теперь у него была новая цель, новая задача. Трудная задача, нужно признать… Но не стоит придаваться унынию. Через несколько дней он доставит ее в Плеск, и отправиться дальше странствовать, как в свое время Святой Мартин. Ему незачем даже возвращаться в келью. Все необходимое уже было в его сумке.

Поднявшись на первый этаж, Клемент резко остановился. Он почувствовал, что за его спиной кто-то есть и медленно обернулся.

Но в коридоре было пусто. И хотя он никого не увидел, ощущение чужого присутствия осталось. Монаху стало жутко. Он не верил в истории о призраках и решил, что во всем виновато его воображение. Но тут Клемент краем глаза заметил туманную тень и почувствовал на щеке теплое дуновение. Неужели это все-таки духи?

– Тебе тоже не по себе?
– шепотом спросила девочка. Она хорошо держалась: не плакала, была серьезна, словно взрослая.

– Да, есть немного…

Теплый ветер сменился резкой прохладой обычной для монастырских коридоров.

– Едва ли нам стоит здесь задерживаться, - пробормотал монах.

Пройдя под лестницей, они вышли к черному ходу. Клемент поднатужившись, сдвинул с места тяжелый засов. Когда засов дошел до упора, вместо обычного скрежета и скрипа раздался лишь негромкий лязг. Продумывая путь к отступлению, монах заблаговременно смазал его.

До западных ворот было всего тридцать шагов, но каждый из них показался Клементу длинной с целую вечность. Деревья, сбросившие последние листья стояли голыми, и на их тень нельзя было рассчитывать. Да еще луна, как назло выбралась из-за облаков и давала слишком много света.