Селена

Макарова М.

Дома меня ждал серьезный разговор.

– Ты можешь успокоиться?

– Как успокоиться?

– Перестать метаться.

– Как перестать метаться. Они же нас травят.

– А ты не обращай внимания.

– То есть, как не обращать внимания?

– Перестань бегать.

Дочка смотрела на меня просительно. Муж улыбался.

– А вы.

– Мам, просто успокойся и живи так, как будто бы ничего не происходит.

В тот момент меня уже бросили все друзья и знакомые. Никто мне не звонил, не спрашивал, как мои дела, что у

меня происходит.

Началось мое домашнее заточение. Так продолжалось всю зиму. Осень, зима, весна - продолжалось мое заключение. Не добровольное. Домашнее. Я поняла, что значит лишиться свободы.

Я перестала выходить из комнаты, перестала читать книги и смотреть телевизор.

К началу весны я могла только сидеть и смотреть в стену. И молчала.

Март. Конец марта. Я стала делать изнурительную гимнастику. Поворот - застыть - не двигаться - снова поворот - снова змеиное застывание. Неделями я делала эти нелепые упражнения.

Все эти мои редкие движения были похожи на йогу. Я была почти обездвижена. Сначала я не могла выходить из дома, потом из комнаты, потом не вставать с кресла, или дивана. Так я проводила почти целые дни, думая, что, чем хуже, тем лучше - чем больнее мне - тем ближе конец. В том, что я стала жертвой какого-то эксперимента, я уже не сомневалась.

Я была полностью сломлена.

Я просто молчала и терпела. Все шло к концу.

Длительные размышления - а делать все равно больше было нечего - мозги были свободны - я не видела мелькание картинок в телеке, не слышала радио, не листала пестрые странички книжек.

Липкий страх заливал тело время от времени.

Чем хуже - тем лучше - этот лозунг стал главным на многие долгие месяцы.

Все было закрыто. Мысли были погружены в себя, в свои внутренние ощущения, в подсчеты и расчеты дальнейших вариантов.

Но вариантов я не находила. Их просто не было.

Вся ситуация была абсурдна.

Если только это не дорогостоящий эксперимент над психикой и физиологией человека.

И вот в один из таких дней, ничем не примечательных - я услышал этот голос. Он был беззвучен. Но я слышала его четко - он был в моем мозгу.

– Ну что, Ритуль, трахаться будем?

Я опешила.

– Так ты в моих мыслях сидишь...

– Нет? Ты что - не хочешь? Ну если не понравлюсь - в крайнем случае - нальем друг другу по стакану.

Голос явно издевался надо мной. Ничего удивительного. С тех пор, как все это началось, я забыла, что такое секс.

Столько лет - у меня не было ничего. И хотя боли было много - я все еще продолжала быть обычным человеком, который хочет есть, гулять, трахаться, и развлекаться.

– Да ладно, не темни. Будем, или нет?

– Ты что, и мысли мои читаешь?

Я была так напугана и так смущена, что пыталась перестать думать.

Любое подозрение, догадка, намек, сомнение - все это ничто по сравнению с уверенностью. А тут была уверенность. Я была полностью прозрачной. Абсолютно прозрачной для кого-то, кого я даже не видела, не слышала

и не знала.

То, что со мной столько лет разговаривали в автобусах в очередях, в транспорте и гостиницах - все это было ничто по сравнению с ощущением, нет, не с ощущением, а с уверенностью, нет опять не так... Со знанием того, что в моей голове постоянно находится кто-то. И я для него прозрачна...

Я вспомнила рассказ Лемма про гомункулуса. Или это не я вспомнила. Может, это вспомнил он. Или она. Или они. Половой принадлежности слышно не было. Это был всего лишь бесплотный голос - как мысль, но мысль была не моя.

– Да, не бойся ты так. Я же читаю твои мысли.

Эти слова заставили меня встать и пройтись по квартире. Из комнаты в комнату. Чтобы заглушить мысли о них, мою ненависть, гнев и злобу, которую я давно уже вскармливала по отношению к этим экспериментаторам.

Я пыталась заглушить собственные мысли, освободить место только для них. Пусть они будут разговаривать в пустой голове, а я буду молчать, я буду ничего не думать и ничего не говорить.

Решить это было легко. А сделать. А сделать оказалось невозможно.

– Кто я? Зачем я вам?

Я улыбалась. Впервые искренне. По- любому, это была уже не неизвестность. Это был контакт, хоть и странный, фантастический, невидимый, почти инопланетный, тот контакт, в существование которого никто никогда не поверит.

Ну правда, скажи кому-нибудь, что тебе, пока ты идешь, или едешь в автобусе, рассказывают анекдоты... А ведь так и было.

Началась очень забавная жизнь, когда мне говорили что-то, чаще приказывали - что делать, что покупать, даже что есть.

Но контакт был. Кончилась неизвестность. Хотя и определенностью это было назвать трудно.

– Ты - верховная.

– Что за чушь? Что верховная?

– Ты - дочь королевы.

– Мне и так кажется, что я сошла с ума, вы может говорить нормально?

Я лежала на кровати лицом в подушку. Я ничего не видела, и только мысль пульсировала, радостно врываясь в пустую голову смешливыми разговорами.

Я могла задавать вопросы!

Я больше не буду задавать их дочке, или вопросительно смотреть на мужа, ожидая, что он скажет, когда все это кончится, либо, боясь поднять на него глаза, в страхе увидеть упрек, что я втянула его во все это дело.

Вот он, тот, кто все это затеял. Спрашивай... Ответы он, правда, давал не всегда...

– Секреты знаков солнца.

– В смысле - солнца? Это что все высшие масоны имеют такой уровень общения? На уровне мыслей?

– Вроде того.

– Послушайте, если вы считаете, что я гениальная художница, и меня стоит принять в какую-то высшую организацию, то я не понимаю, вы что, всех гениев так проверяете? Неужели Спилберг или Анжелина Джоули - они что, тоже сидели по полгода дома, испытывали на себе всевозможные страшные боли, задыхались и прочее, их что, сбивали машинами и угрожали? Мне так почему-то не кажется? Почему я должна через все это проходить?