Семейная сага
Шрифт:
Верьте, верьте радуге! Верьте любому хорошему знаку в жизни! Поскольку именно вера в себя, вера в то, что тебе подвластно все, что ты можешь завоевать все, что захочешь, вера в успех
— именно это и приведет вас к успеху и радости. Не тот выплывает в бурном океане жестокой повседневной жизни, кто хоть и умеет плавать да возлагает надежды на одну лишь ирреальную Божью помощь, а тот, кто не сдается, ожесточенно борется с волнами, и выплывает из пучины, веря в свою счастливую звезду, в свою земную радугу.
Но все своим чередом, своим разумением: где один видит красоту неземную и переполняется восторгом,
другой радуется каждому мигу этой так быстро летящей жизни…
Да, хороша была весна, но прошла. Так куколка кончает свое существование, превращаясь в яркую и сильную бабочку. У бабочки своя новая судьба — она парит, порхает, перелетает с цветка на цветок, радуясь тому, что цветы эти есть…
Да, цвела весна рассветом,
Но прошло, прошло всё это…
В пышных красках буйство лета!
Но пройдет, пройдет и это…
В этом мире все не вечно.
Только время бесконечно.
Михаил. 1931, 20 сентября
Я так себе всё и представлял! Трудная, но счастливая
жизнь. Каждый день — Катя, ее глаза, ее улыбка, ее нежные руки…
Очень хорошо, что приехала Елена Степановна: она замечательная женщина — умная, добрая, все понимающая. Трудно теперь даже представить, как мы обходились без нее! В доме идеальный порядок, всегда готов вкуснющий обед…
И Ксеничка — прекрасная девочка, смышленая и трудолюбивая! Учится хорошо, иногда я помогаю ей с уроками, но обычно она обходится сама. Всегда я мечтал о младшей сестренке — вот и появилась!
Работаю я много, на двух работах и еще учусь в военном училище. Без образования сейчас нельзя. Работал я сначала в фотолаборатории этого училища. Дело мне знакомое, меня заметили, даже очень быстро повысили в зарплате, а также посоветовали поступить в то же училище учиться. Это удобно — не надо тратить времени на дорогу: кончил работу — садись за парту! А еще одна работа тоже привычная: по утрам работаю грузчиком. Зарабатываю достаточно, так что без ущерба для своей семьи даже ежемесячно отсылаю немного денег маме в Заволжск. Ну, конечно устаю, как собака, ну да это все ерунда! Главное, что
у меня своя семья, свой дом… И Катенька со мной! А чего еще желать?
Катя учится в инженерном техникуме, дается ей легко: математику она любит, а азы черчения уже знает. По-моему, она совершенно пришла в себя после всех потрясений, которые выпали на ее долю.
По выходным мы всем семейством гуляем по городу. Красивейший город! Люблю я Заволжск — это место, где я провел детство и юность, это моя родина. Но Ленинград своим великолепием меня просто околдовал. Стихи во
Живем мы, хотя и трудновато, но дружно и даже весело. Всё семейство Белых — просто замечательное!
Так я себе и представлял семью… И какое счастье:
Катя — со мной! Что может быть лучше этого?
Полусумраком согретый, Я к тебе ужасно близок. За дымком от сигареты
Ты с улыбкой Моны Лизы Улыбаешься глазами — Мрамор серо-голубой. Мы пока что не сказали,
Что так важно нам с тобой.
Тонких пальцев дрожь и холод
Я в ладонь свою ловлю. Мир, как надвое расколот Тем, что я тебя люблю…
В половине — только ты, Остальное всё — в другой… Так сбываются мечты, Обретается покой…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Часть 2
Елена Степановна. 1932, 22 августа
Сегодняшний разговор с Катей поверг меня в отчаяние.
Я-то думала, что у них с Михаилом дружная, хорошая семья, а тут выясняется, что Катя, оказывается, его не любит…
У нас с ней давненько не было такого откровенного разговора по душам. Уж, пожалуй, с ее детства, когда она любила ластиться ко мне и поверять свои девчачьи тайны. А потом наступил этот "трудный" возраст, когда она, как, наверное, и вообще все дети, стала отчуждаться, болезненно реагировать на мои замечания и советы. Ну, я и перестала, как она говорит, "вмешиваться в ее личную жизнь".
А сегодня, когда Миша ушел на свою вечернюю учебу, она подошла ко мне, села рядом, ткнулась мне щекой в плечо и молчит. Я ее погладила по головке, как маленькую. Смотрю у нее глаза слезами налились, чуть сдерживается, вот- вот зарыдает. Я молчала, боясь нарушить то состояние редкого единства матери и взрослой дочери. И тут она сама раскрылась мне, как на исповеди. Рассказала мне и про Анатолия, и про Кирилла, и про Василия… А потом уж и про ее роман с Ильей, где она сама была во всем виновата — она мне так и сказала. Много и восторженно говорила она про Михаила, но тут разрыдалась и долго не могла успокоиться:
— Мама! Мамочка! Ну, что я с собой могу поделать: нет у меня к нему чувства! Не испытываю я трепета от его ласк, да он и ласкать-то по-настоящему не умеет. Грех сознаться, что я без ненависти вспоминаю Илью, который так подло бросил меня. Но ведь я сама настаивала на том, чтобы уехать с ним. Да и грехопадение мое состоялось с ним по моей, нежели по его воле…
— Не горюй, доченька! Жизнь — сложная вещь… Мало у кого она складывается безупречно, а может, и вовсе ни у кого…