Семейный архив
Шрифт:
Обычная история: отцы и дети. Мы с Аней считали эту страну своею, в 1989 году и ей, и мне было по 58 лет, мы оба работали на эту страну, мы жили ее бедами и победами... Да что говорить... И теперь, в такой тяжелый, драматический период ее существования взять и покинуть ее?.. Для нас это значило — отказаться не от родины, а от себя... Но это — для нас... У ребят были другие взгляды на жизнь. Судьба страны для них рассыпалась на множество отдельных судеб, отдельные судьбы принадлежали отдельным людям, каждый отвечал за себя... Они были подготовлены к Западу, к его главной ценности, называемой индивидуальностью... То, чем жили мы — «кто, если не ты, и когда, если не теперь?..» или «если я только для
Отцы и дети... Могли ли мы высокомерно смотреть на них, наших детей, не согласных с нами в главном, — мы, жившие для страны, воздвигавшей ГУЛАГ и, репрессировавшей, а потом посмертно реабилитировавшей миллионы людей, страны, где государству, «державе», предрекаемому ее вождями «светлому будущему» приносились в жертву личности, каждая из которых была неповторимой, особенной... Талмудическая мудрость говорит, что смерть любого человека — это гибель целой Вселенной... Было ли нам чем гордиться, можно ли было нам в чем-то не соглашаться, негодовать, поучать?..
Нет, нет...
Просто — мы оставались одни...
Они уезжали, а мы оставались одни...
Наедине со страной, где чувствовали себя все более чужими...
17 августа 1989 года.
Шереметьево-2.
Толпы народа.
Очередь к стойке, над которой табличка: «Вена».
Мы и Миркины, Володя и Нэля... И ребята, нервно ждущие, когда их пропустят внутрь, за стойку, разгораживающую не зал, а два мира...
Сашуля плачет, рвется назад, кричит: «Деда Вова! Деда Вова!..»
Объятия. Поцелуи. Прощание — скорее всего — навсегда...
Было совершено два величайших, возможно, за всю Российскую историю обмана. Их попросту даже не с чем сравнивать...
Первый обман всего народа, т.е. 250 миллионов, совершен был в Беловежской Пуще...
Помню, в разгар «перестройки» мы с Аней встретились и познакомились с Наташей Ивановой, не только блестящим литературным критиком, но и отважной, не боящейся высказывать свое собственное мнение женщиной. Мы сидели в баре Дома творчества в Дуболтах и говорили о будущем Союза, о проблемах, связанных с «развалом империи», о котором тогда толковали многие. Наташа решительно была за «развал», за распад, за отъединение республик друг от друга и, главное, от России. Демократы — а Наташа являлась демократкой с головы до ног — считали Россию повинной в колонизации и угнетении других народов, она обязана смыть со своей совести этот грех...
Думаю, никто из демократов (слово это вскоре уже нельзя было употреблять без кавычек) не жил подолгу в республиках Средней Азии, да и Кавказа, и мысли их о российских грехах, относящиеся к прошлому, теперь отдавали архаикой и чистым теоретизированием. Им и невдомек был ход мыслей, присущих трезво мыслящим людям, не одурманенным националистическими, пещерными чувствами, которые вывели сотни, если не тысячи людей на площадь Брежнева с палками, утыканными гвоздями. Вот что писал безусловно смелый и, может быть, более отчаянный, чем Наташа Иванова, казах Евней Елгезекжан в статье «Конец господства западного человека»:
«...Конец власти западного человека, которого в Казахстане олицетворял собой русский, обернулся катастрофой прежде всего для основной массы коренного населения. Именно он приобщил казахов как к оседлому образу жизни, так и ко всему тому, что называется достижениями цивилизации. Современный казахский аул, откуда в первом или, в крайнем случае, во втором поколении вышли все нынешние
...Закономерная, казалось бы, радость от ощущения свободы быстро обернулась горьким похмельем прежде всего для коренного населения. О том, что ожидает впереди, и думать не хочется. Потому, как страшно....»
(Газета «451 градус по Фаренгейту», номер 4, 1998).
Все, сказанное выше, нетрудно было предвидеть — для тех, кто, как мы с Аней, прожили в Казахстане около 35 лет. Но для «теоретиков демократии» дороги были абстракции, которым — так уж повелось на Руси — во все времена приносились огромные жертвы...
Война в Карабахе... Сумгаит... Кровавые события в Узбекистане и Киргизии... Молдавия... Грузия, вступившая в ожесточенную схватку с Абхазией... Стоит ли столь иронически относиться к формуле, утверждавшей, что «советский народ представляет собой новую историческую общность людей, связанных между собой морально-политическим единством»? Да, слова эти — из очень уж затасканного, с тертого политического словаря, но пули, кровь, тысячи свежих могил — это предпочтительней, лучше?..
Конечно, смиряя националистически-пещерные страсти, можно было в большей степени развивать собственную культуру каждого народа, акцентируя гуманистические, свойственные любой культуре принципы. Но не только единая система хозяйства, производства сближала людей — вырабатывалось ощущение общей судьбы, принадлежащей всем общей страны, и это было реальностью, а не очередным демагогическим трюком...
17 марта 1991 года большинство населения страны на референдуме высказалось за сохранение Советского Союза.
8 декабря того же 1991 года трое предводителей России, Украины и Белоруссии — Ельцин, Кравчук и Шушкевич — собравшись в Беловежской Пуще, аннулировали Союзный договор 1922 года.
СССР более не существовал.
Акт этот был антиконстуционным. Он не был согласован с республиками, входившими в Союз. Он противоречил желанию народа, выраженному на референдуме. Зато он являлся для Ельцина способом захватить власть и устранить Горбачева, который был Президентом уже не существующего государства...
Авантюризм Ельцина, провозгласившего: «пускай каждая республика и каждый регион захватят столько суверенитета, сколько смогут», не только не был осужден, преступник Ельцин не только не был подвергнут наказанию — напротив, он с помощью грязных махинаций заделался президентом несчастной страны, ее «демократическим царем».
Не знаю, сколько там, в Беловежской Пуще, было выпито водки, сколько раз алкоголик Ельцин чокался с Кравчуком и Шушкевичем, «братьями-славянами», торжествуя победу... Но после развала Союза партаппаратчики на местах заграбастали всю власть, и это было дальнейшим развитием Беловежской пирушки.. То бишь «Беловежских соглашений»...