Семнадцатая осень после конца света

Старых Зоя

Он не знал, что делать. Просто не знал и все.

Только надеяться, что не заметят. Этого слишком мало.

На Ричи понадеяться? Сид скривился в попытке изобразить что-то похожее на циничную улыбку. Даже если напарник успеет, что они смогут сделать? Вдвоем перестреляют весь отряд? Кто знает. Может быть. Правда стрелок из Ричи весьма скверный, а Сид ему ничем помочь не сможет.

Вереница насилу заставил себя перестать трястись, как баба перед летающим волком. Заставил себя вспомнить, по сколько примерно времени не работали у него то руки, то

ноги. Время не воспринималось, о чем Сид пожалел. Но не долго, наверное, не больше получаса. Или часа. Или гораздо меньше.

Может быть, нюх успеет включиться. На это была вся надежда.

Сид выдохнул и принялся ждать, иногда слегка приподнимаясь, чтобы выглянуть в окошко. Сумерки не добавили картине ясности, он почти ничего не видел. Если и появились на горизонте всадники, он все равно их не рассмотрел.

А еще он замерзал. Следовало бы встать, походить хоть по развалинам, но Сид почему-то не мог заставить себя это сделать. Хоть бы до коня добраться, привалиться к обросшему мехом боку, обхватить широкую теплую шею, прижаться – все бы помогло. Но он сидел в снегу, дрожа, прислушиваясь, не принесет ли ветер звон бубенцов, с которыми ездили священничьи сани.

Ждал запахов, втягивая носом утративший всякие признаки воздух. Теперь он был, как в белом коридоре из сна, такой же потерянный и беззащитный.

В первый раз сон был про него самого и сбывался так быстро и точно. Вереница стучал зубами и иногда обтирал лицо обледенелой перчаткой.

Когда длинно, приветственно заржал Изверг, нюх к Сиду так и не вернулся. Вереница со злости чуть не пристрелил зловредную скотину, но вовремя одумался. Карабин так и оставил в руках, на секунду зажмурился, а потом быстро выглянул в окно.

Теперь даже он мог видеть, что к самым развалинам торопится всадник, в темноте масть лошади не разобрать, но судя по тому, как обрадовался его жеребец – гость скачет на кобыле. Очень знакомой кобыле.

– Ричи, твою ж налево, - возрадовался Сид, но карабина так и не опустил.

Слышны были и бубенцы, немного дальше, но все-таки уже слишком отчетливо.

– Вереница, ты там? – проорал Ричи уже у самых развалин.

– Не ори, - поприветствовал его Сид. – Вовремя ты.

– Ты чего там засел? Кишки пробрало что ли? – поинтересовался Ричи. – Я и не думал, что так быстро тебя найду. Я вообще уверен был – ты уже на своем Юго-западе во всю…

– А я тут, - более ли менее ровным голосом молвил Сид. – Ричи, я заболел, однако. Нюх потерял.

– Чего?

Напарник, в тот момент пытавшийся загнать упиравшуюся кобылу в развалины, отвалил челюсть и прозевал момент, когда Рыжая все-таки ступила в пугающе узкий проход. Проход был еще и низким, так что всадника выбило из седла. Шляпа откатилась под копыта к Извергу, заставив того испуганно отпрянуть. Ричи упал на Вереницу, чудом не вписавшись головой в машинку карабина.

Сид сдавленно охнул, ибо вес напарника, пусть не большой, но и не малый, пришелся ему на живот и немного пониже.

– Слезай, кобылье отродье! – взвыл

Вереница, начисто забыв о конспирации.

– От кого слышу, - буркнул Ричи, потирая ушибленный лоб, но с Сида все-таки слез.

Вереница, тихо ругаясь, сгруппировался и не слишком изящно перекатился на бок. Изверг пожевывал шляпу Ричи. Рыжая замерла посреди развалин. Ричи осматривался, натирал на голове место для будущей шишки, и ничего путного не предлагал.

– Далеко они? – наконец, спросил Сид.

– Час форы, если на привал не остановятся, - сообщил Ричи. – Но ты-то как здесь оказался?

– Ты уже спрашивал.

– Еще раз спрошу. Я просто, Сид, вообще не знаю, что теперь с тобой таким делать.

– Сам не знаю, - согласился Вереница. – Сколько их?

– Пять в отряде и еще добровольцы. Наняли прямо на хуторе. Всего восемь.

– И все по мою грешную душонку?

– Да кто б их знал, - отмахнулся Ричи и поковылял к кобыле. – Может и по твою, а может и нет.

– Уже интереснее. По чью же, как думаешь?

Ричи немного помолчал, наблюдая за тем, как неловко поднимается с затоптанного снега его напарник, вроде бы неуязвимый и невероятный. Сид в данный момент себя таковым отнюдь не считал, так что не находил унизительным корячиться, словно древний дед в нужнике.

– Вот что, Ричи, - уже куда увереннее заявил Вереница, закрепившись в вертикальном положении. – Давай мы с тобой рискнем.

– Чем?

– Да всем.

– Так лучше, - с облегчением выдохнул Ричи. – И как будем рисковать?

– Да очень просто. Поедем к твоим священникам сами, наймемся в проводники.

Ричи посмотрел на Сида. Внимательно посмотрел.

Сид от такого взгляда поежился, оценивая, насколько теперь ему не доверяют и вообще, заметна ли со стороны его слабость.

– А ничего, что они может все-таки за тобой? - осторожно спросил Ричи, не спуская взгляда с напарника. Сид стоял в снегу с видом поверженного агнца, и вид у него был какой угодно, только не благонадежный.

– С лицом что-то? – в свою очередь осведомился Вереница и утер нос ничем не пахнущей рукавицей.

– Ага. Вытри. В крови все. Так как, Сид? Сразу скажем, кто ты такой, или подождем, пока раскроют?

– А как пойдет.

Сид влез на коня, попытался стереть со щек то ли примерзшую, то ли засохшую кровь.

Нюх не появился, руки были как оглобли, гнулись нехотя и как еще только не скрипели. Ноги заплетались, в ушах от каждого извергова шага что-то ухало и взрывалось, заставляя болезненно щурить глаза.

И кто бы только знал, до чего ему было страшно.

10

 Вечер перетек в ночь за разговорами, в которых то и дело проскальзывали намеки, подколки и очень, очень много осторожности. Винсент усердно поедал стряпню старостиных дочек. Готовили те препаршиво, недостаток изобретательности в этом деле компенсируя избытком жира. Покончив с первой порцией супа, шериф стал всерьез опасаться, как бы кушанье не попросилось обратно.