Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Мы до вас, Варвара Васильевна, - хрипловатым шепотом произнес Блохин.– Это Гриценко. Вы его знаете. Вы ничего не слыхали, что происходит в наших тылах?– спросил Блохин, наклоняясь к докторше.– На вокзале в Ровно захватили тюк с листовками, начали искать, на чье имя он прислан, ну, и размотали веревочку. Правда, до нас не добрались, так как мы получили литературу прямо от вас. Но розыск продолжается, - предупредил Звонареву Блохин.
– Сейчас, когда идут бои, это не страшно. жандармы не любят подвергаться опасности. Передовые
Гриценко широко улыбнулся от похвалы.
– Вин приказав мени зловить самого себя, - сказал он.
К ним неторопливо подошел Звонарев. Блохин и Гриценко тотчас же ушли7
– Наконец-то мы снова вместе!– Звонарев нежно обнял супругу.
А она, прильнув к нему, обняла за шею и горячо поцеловала в губы, потом, посмотрев в его ласковые глаза, поцеловала еще и еще.
Супруги уселись на лавочку.
– Беспокоился обо мне?
– сказать так - мало. я места не находил, когда узнал, что ты уехала с десантом.
– А я, думаешь, не волновалась?.. Вдруг что-нибудь страшное случится с тобой, а я уехала, не повидав тебя... Все передумала, мысленно целовала тебя и детей наших...
– ты бы побереглась, Варенька. Кому нужны твои геройства? Ну, не хмурь брови и не сердись. Я знаю, что раз ты решила - быть по-твоему.
– Устала я, и устала не столько от работы, сколько от тех ужасов, которые пришлось видеть в последние дни. Война беспощадно не только к солдатам, но еще беспощаднее к мирным жителям, что попали в район военных действий. Крестьяне разорены вконец немцами, да и мы не щадим. Живут в землянках, света божьего не видят. Наиболее счастливые устроились в бывших немецких окопах.
– Война, даже самая победоносная, является величайшим несчастьем для людей, - вздохнул Сергей Владимирович.– Нет такой кары на земле, которую заслужили те, кто начал войну.
– Поэтому надо войну кончать возможно скорее и любою ценой, подхватила Варя.
– Ты же знаешь, что правительство связано договорами с союзниками, напомнил Звонарев.
– Надо сбросить это правительство. И чем скорей, тем лучше. Все равно революция вспыхнет. Это неминуемо. Я же вижу, как настроены солдаты, горячо говорила Варя.
– Что касается меня, то я отношусь весьма сдержанно к твоим революционным симпатиям. У нас семья, трое маленьких детей. Надо много времени и сил, чтобы вырастить их. Всякая революция обозначает хаос на более или менее продолжительное время, - задумчиво говорил инженер.
– Поверь, Сереженька, что нам с тобой нечего бояться революции. Мы оба труженики. И мы будем всегда нужны.
– Да сердцем-то я, как видишь, всегда с трудовым народом и даже с революцией, люблю солдат. Но ведь не все интеллигенты, в особенности офицеры, так настроены. И многих из офицеров солдаты подымут на штыки,
– Революционеры - это большая организованная сила, за которой пойдет большинство народа. У революционеров есть такой необыкновенный человек, как Ленин. Это удивительный человек, настоящий вождь трудящихся. У народа есть кому руководить государством.
– Армия в руках генералов и офицеров, среди них - большинство дворян и сынков буржуазии. Они-то не поймут твоих взглядов. Да и интеллигенты не все так думают. Пока что солдатами все-таки управляют офицеры.
– Только б солдаты нас поняли - это главное, Сереженька.
Супруги помолчали, любуясь тихой звездной ночью, а затем вполголоса повели длинный, только им понятный разговор о семейных делах.
26
Едва забрезжил рассвет, как батарея Борейко первой открыла огонь по немецким укреплениям на левом берегу Стыри. К ней присоединились дальнобойные пушки, обстреливая глубокие тылы немцев, где все еще продолжалось оживленное передвижение немецких частей. Одним из первых снарядов были подожжены цистерны с нефтью на станции Рожище. К нему взвилось огромное пламя.
Затем в бой вступили мортирная и легкая батареи. Пехота начала готовиться к переправе через реку. В свою очередь, немцы обрушили артиллерийский огонь на занятый русскими берег Стыри. Разгорелась жаркая артиллерийская дуэль.
Хоменко и Борейко поднялись на аэростате и с высоты наблюдали за ходом боя. Вскоре обнаружилось скопление немцев вдоль железнодорожной линии Рожище - Киверцы. Одновременно, пользуясь попутным западным ветром, многочисленные германские батареи начали усиленную стрельбу химическими снарядами. Облака ядовитого газа застревали в лесу, обволакивая русских смертоносным туманом. Пришлось немедленно отступить и вывести полки из отравленного газами района.
Заметив это, германская гвардейская брауншвейгская дивизия переправилась через Стырь и в противогазах бросилась в атаку.
Странный вид немецких солдат сначала смутил пехоту, и она попятилась.
Тяжелые батареи оказались всего в версте от противника, который при дальнейшем продвижении легко мог бы захватить, тем более что для дальнобойной батареи Борейко требовалось немало времени, чтобы приготовиться к походному положению.
Борейко мгновенно оценил серьезность обстановки и бросился к телефону.
Вызвав батарею Кремнева, капитан приказал ей стрельбой прямой наводкой на картечь остановить дальнейшее продвижение немцев.
– Я надеюсь на вас, Александр Васильевич! Помните наш русский девиз: погибай, но товарища выручай, - напутствовал его Борейко.
Затем он решил лично отправиться на атакованный участок и, сообщив об этом Хоменко, помчался на мотоцикле к месту боя.
Получив приказание, Кремнев поспешил к своим орудиям.
– Передки на батарею!– уже издали скомандовал он.– Поторопи их, Леонид Романович. Прапорщика ко мне!