Семья Звонарёвых
Шрифт:
– Потолстел я, что ли, на войне от хороших хлебов?– иронически заметил Вася.
– Просто вырос и возмужал, раздался в плечах. Тебе война пока что пошла на пользу, - глядя на него с материнской нежностью, сказала Варя. Ишь какой богатырь выровнялся. Ну, пойдем к Сереже в комнату, буду тебя поить чаем, а ты рассказывай, рассказывай. Все, все.
В кармане Васиной шинели лежало письмо от Звонарева. Вася догадывался, что оно не обрадует Варю. Он вспомнил смущенное, измученное сомнениями лицо Звоеарева, когда тот передавал ему письмо и слова: "Не знаю, посылать ли. Ты посмотри, как там она, если плохо - не отдавай. Может, увижусь в скорости -
Вот он видел - тетя Варя похудела, побледнела, глаза стали еще больше, под ними залегли голубоватые тени усталости. Конечно, не сладко в тылу, голодно и забот хватает с такой семьей. Обрадовалась, побежала на кухню, готовит чай.
Чувство любви и преданности наполнило Васино сердце. "Нет, я не огорчу тебя, не прибавлю забот. Подожду с письмом..."
В комнату вошла Варя с подносом, заставленным чашками, а за ней ворвались дети. Привычными движениями Варя расставляла на столе посуду.
– Самое главное, что вы все живы и здоровы, - проговорила она, поблескивая влажными глазами.– А все остальное уже не имеет значения. Ешь, солдат, набирайся сил, отдыхай. Ты надолго домой?
С удовольствием прихлебывая чай из тонкого домашнего стакана, Вася рассказал о своей командировке на артиллерийские курсы, об их солдатском житье-бытье, о Звонареве, Борейко, Родионове, Блохине...
Варя молча слушала, сложив на коленях руки с коротко обстриженными ногтями. На столе стыла чашка крепкого чая, о которой Варя забыла...
– Ну, а как вы здесь, тетя Варя? Какие новости в столице?
– Мы - что, мы в тылу, нам смерть не угрожает. Здоровы - значит, все хорошо. Трудно немного... Вот, спасибо, Шура Блохина помогает. Из деревни муку привозила, картошку. Ей тоже нелегко, только здоровье и выручает семижильная.
Варя помолчала, будто впервые задумалась над своей нелегкой жизнью, потом посмотрела на притихших девочек, на Васю, повеселела, глаза ее потеплели, сказали будто: "Ничего, проживем, нечего унывать, вон какие вы у меня славные!"
– Самая главная новость - это Ольгу Борейко освободили. Столько было волнений, ты и представить себе не можешь. Освободили заодно с другими работницами. А могло быть очень скверно, поймай ее с поличным. Ведь в корзине с продуктами у нее были листовки. Только успела передать. Молодей все-таки она!– Варя оживилась, глаза ее вновь заблнстели.– Бесстрашная, смелая. Не растерялась, на допросах держалась отлично. Ни разу себя не выдала. Сейчас вновь работает, большое дело делает...
Раздался звонок. Девочки с криком "Маня, Маня пришла" кинулись в прихожую. Вася слышал, как после предварительного опроса: "Кто там? Ты, Маня?" - щелкнул замок и грудной, с легкими переливами молодой голос проговорил:
– Девочки, я с дежурства. Подождите, помоюсь, а то нас мама не похвалит...
Встретив вопросительный Васин взгляд, Варя сказала:
– Это длинная история, я тебе потом все расскажу. А пока прошу - будь очень внимателен. Маня - легко ранимый человек. Она много натерпелась, особенно от вашего брата, мужчин. Мы с ней вместе сидели в тюрьме, в одной камере. И я ей очень многим обязана... Работает в детской больнице, пока живет у меня, возится с ребятами. Милая, чудесная девушка, скромная, несмотря на свое нескромное прошлое.
Заслышав в коридоре легкие шаги, Вася повернул голову к двери. На пороге показалась высокая стройная девушка в сером, облегавшем фигуру платье. Светло-русые гладкие волосы были собраны на затылке в тяжелый узел, открыто и смело смотрели
– Проходи, Маня, и познакомься. Это наш Вася... Неожиданно с фронта приехал.
Вася поднялся навстречу девушке и пожал протянутую ему руку.
– Очень рад, - проговорил он.
Под откровенно восторженным взглядом молодого человека Маня потупилась. Длинные светлые ресницы легли на вспыхнувшие ярким румянцем щеки. Но девушка быстро справилась со своим смущением и, подняв на Васю спокойные глаза, с достоинством сказала:
– Я тоже.– Повернувшись к Варе, добавила: - Я принесла кое-что из продуктов, посмотрите, Варвара Васильевна.
– Попей чаю, Маня, потом посмотрим.
– Нет, спасибо. Я позавтракала в больнице. Я лучше пойду, а вы поговорите...
Девушка вышла. Вася сидел за столом, помешивая ложечкой в стакане и всеми силами старался не выдать вдруг охватившего его волнения. Он продолжал разговаривать с Варей, слушать ее, отвечать на вопросы, но все его внутреннее внимание было приковано к тому, что делалось за дверью этой комнаты. Вот простучали каблучки по коридору, вот тихий голос позвал: "Надюша!" Он почувствовал, как постепенно, непонятно почему, грудь его наполняет ликование, чувство светлой радости и счастья. Он вдруг со всей полнотой и отчетливостью понял, что он дома, сидит за столом, знакомым с детства, пьют чай из любимого стакана, перед ним сидит тетя Варя, милая, родная тетя Варя... " Как все это хорошо, как чудесно все вокруг!– сказал себе Вася.– И как я счастлив! А почему мне вдруг стало так хорошо? Неужели все это оттого, что я заглянул в серьезные, смелые серые глаза? Неужели оттого, что я слышу ее голос, ее шаги, мне хочется смеяться, громко говорить, дурачиться? Что это? Разве может быть так, сразу?.. Не знаю и знать не хочу, - ответил сам себе Вася.– Пусть будет так, как есть..."
33
Высокий, подтянутый, с хорошей выправкой, Зуев привлек внимание начальства училища. Большое впечатление произвели его два солдатских креста. Васю назначили старшим в отделении и заместителем фельтфебеля батареи. Через месяц-два он должен был сам стать фельтфебелем. Но в отпуск его пока что не пускали.
– Я полгода пробыл на войне, участвовал в десятке сражений, отличился. А тут быть рядом с домом и не видеться с родными, - возмущался Вася.
Он несколько раз звонил по телефону Звонаревым, надеясь услышать Манин голос. Но напрасно: подходила или Надя, или Варя. Вася тосковал. Он не мог забыть девушку, которая так неожиданно вошла в его жизнь. Не только не мог, но и не хотел забывать. Больше того, он все время думал о ней, вспоминая то внимательный, искоса брошенный на него взгляд ее серых глаз, то грудной, с переливами смех, то ее полные, в красивом изгибе, чувственные губы. Болью в сердце отдавалась мысль о ее прошлом. Нет, не ревность, не горечь и обида, а огромная жалость к ней горячей волной заливала грудь, перехватывала дыхание. Ему хотелось обнять ее, приголубить, доказать, что он не такой, как те, другие. Он любит ее... Да, да, любит! Он понял это сразу, как только увидел ее. А сейчас и подавно он погибает от тоски, от желания видеть ее. Иногда Васе казалось, что стоит ему выйти на улицу, как он увидит ее. Она где-нибудь стоит рядом и ждет его. Ведь не может же она не чувствовать, как он зовет ее, как умоляет прийти. В такие минуты ему хотелось бросить все, бежать из училища, хоть на край света, только бы видеть ее.