Семья Звонарёвых
Шрифт:
На следующий день Краснушкин побывал у министра царского двора графа Фредерикса. Затем он стал подбирать штат врачей и сестер. Если врачей удалось набрать быстро, то с сестрами дело обстояло хуже. Желающих попасть в поезд императрицы было много: такую честь оспаривали одна перед другой дамы высшего света.
Краснушкин прекрасно понимал, что проку от них не жди, будут только мешать работать другим. Поэтому он без стеснения высказал свои опасения Фредериксу. Граф просил взять хотя бы по одной княгине и графине "для успокоения придворных сфер". Остальных сестер решено было набрать в различных общинах Красного Креста.
Хозяйственный
Вопреки опасениям Краснушкина, персона Вари не привлекла к себе особого внимания.
На формирование поезда был дан месяц. Работа по переоборудованию классных вагонов под санитарные шла успешно. За поездом были закреплены даже специальные рабочие.
Незадолго до окончания оборудования поезда императрица решила лично посетить поезд и познакомиться с его персоналом. Варя под благовидным предлогом уклонилась от этой встречи.
С царицей были все четыре царевны. Одинаково просто одетые, в одинаковых платьях, они переводили матери русскую речь. Русским языком царица не владела.
Отслужили парадный молебен, окропили поезд и даже паровоз "святой" водой и благословили в дорогу - в первый рейс. Но отправку поезда задержали некоторые технические неполадки.
В поезде один Краснушкин имел отдельное купе. Остальные разместились по двое в четырехместных купе. Всего состав имел двенадцать пульмановских четырехосных мягких вагонов.
На следующий день поезд посетили английский и французский послы и подробно осведомились о том, что еще нужно из санитарного оборудования. Вопросы задавались, не в пример императрице и ее окружению, очень определенные и деловые. Послы обещали прислать нужное оборудование и просили при надобности обращаться прямо к ним в целях сокращения бюрократической переписки.
Помощником Краснушкина по административно-хозяйственной части был назначен барон фон Кек, призванный из отставки бывший офицер одного из гвардейских кавалерийских полков. Возвращению в полк, находящийся на фронте, барон предпочел должность коменданта санитарного поезда ее величества.
Это был уже немолодой мужчина, всегда подтянутый и блистающий своим внешним лоском. Хорошо воспитанный, он сумел понравиться даже грубоватому и довольно резкому временами Краснушкину. Попытался Кек установить дружеские отношения и со Звонаревой. Но Варя своим сдержанным, холодным обращением дала понять барону, что дружеских отношений между ними не будет.
Перед отправкой поезда Варя прошла по вагонам, которые были в ее ведении. Зашла в купе, где помещались сестры. "Крестовая" сестра Абросимова, приглашенная в санпоезд от общины Красного Креста, уже немолодая, опытная, несколько свысока относилась к Варе. Ей впервые приходилось работать с врачом-хирургом - женщиной, и Абросимова не верила в то, что женщина-врач может быть настоящим хирургом. Варе еще предстояло завоевать у нее авторитет. К другой сестре, княжне Голицыной, Абросимова относилась с явным пренебрежением, называя ее финтифлюшкой, совершенно не подготовленной к медицинской деятельности.
В крайнем купе помещались два санитара, хоть оба были адвокатами и имели высшее образование. С Варей они были утонченно вежливы и даже стесняли ее этим.
Далее шли два вагона для
Суховатый и педантичный, он не пользовался симпатиями подчиненных, и даже находящаяся в прямом его подчинении великосветская сестра-доброволка графиня Апраксина не раз высказывала свои критические замечания в его адрес. Не в пример Голицыной, графиня была молчалива, сдержанна, корректна в обращении со всеми окружающими. Варю она особенно выделяла. Ей импонировало, что Варя - врач-хирург, имеющий Георгиевскую медаль за оборону Порт-Артура.
Графиня подробно расспрашивала, где ее муж и почему он оказался на фронте, будучи инженером военного завода. Варя объяснила это его патриотическим порывом, желанием помочь родине в тяжелую для нее годину. Ответ Вари вполне удовлетворил любопытство графини.
Три остальные хирургические сестры были профессионалки, лично подобранные Дистерло в различных петроградских госпиталях. Рядовые труженицы, они держались очень скромно и особенно подчеркивали свои симпатии к Варе, как к единственному врачу-женщине в санпоезде.
В следующих вагонах должны были помещаться терапевтические больные. Здесь начиналось царство Краснушкина, который одновременно был и начальником санпоезда и главным терапевтом.
Поезд часто задерживали в пути, несмотря на то что он назывался санпоездом императрицы. Барон Кек отчаянно ругался с железнодорожниками, грозил телеграфировать самой императрице, но недостаточная пропускная способность дорог т перегрузка их массой эшелонов с войсками, боеприпасами и интендантскими грузами делали невозможным более быстрое продвижение и поезд часами простаивал, ожидая своей очереди.
До Варшавы тянулись почти трое суток. Варя надеялась сделать мужу сюрприз, нагрянув в Варшаву неожиданно. Каково же было ее разочарование, когда по прибытию на станцию она увидела среди встречающих Звонарева, Борейко и Зайца! Ошеломлен был и Краснушкин.
– Откуда вы узнали, когда мы прибудем?– допытывался он у встречавших.
– От коменданта станции. Мы поджидаем вас уже третий день, - спокойно ответил Борейко.
После шумной встречи, когда все перецеловались и излили свою радость и изумление от встречи со старыми друзьями, на что с явным удивлением взирали Кек и другие сотрудники поезда, Краснушкин отправил Кека узнать о времени отправления поезда. Выяснилось, что это произойдет не раньше завтрашнего утра.
Половина состава сотрудников была отпущена в город до утра.
Варя вместе с мужем, Краснушкиным, Борейко, Блохиным и Зайцем отправились в расположение тяжелого дивизиона, разместившегося в варшавском пригороде Воля.
Когда Варя вышла из купе, за ней вынесли большой, тщательно увязанный в бумагу и крепко-накрепко перевязанный веревками сверток. Кек, издали следивший за Звонаревой, хотел было осмотреть тюк, но тут подошел Краснушкин и приказал не делать этого.
– Может же жена фронтовика захватить мужу кое-что из вещей и продуктов. Подумайте сами, в какое положение вы себя поставите, когда перед вами развернут, простите, мужские исподники. Да и Варвару Васильевну только обидите.