Семья

Тосон Симадзаки

Тоёсэ, которой все это было неприятно, рассказала свекрови, как она жила в Токио одна.

— Мне было очень трудно. Когда приехала мама, я сидела совсем без денег... Не на что было купить даже почтовой открытки. Мама попросила меня пойти на почту и послать домой письмо, что она доехала благополучно. У нее не было мелочи, и она сказала, чтобы я заплатила свои. А у меня ни одного сэна. Я стою на пороге и не знаю, что сказать. Мама поняла. «Бедная, говорит, как же ты совсем без денег?..» И заплакала. Потом дала мне сто иен. Как выручили меня эти деньги!

— Да, тебе трудно приходится, —вздохнула о-Танэ. —

Да и мне не легче. И у меня карманы пустые. Из дома денег не присылают. Там, видно, совсем дела плохи. Но я знаю, когда все наладится, Сёта не допустит, чтобы ты так жила.

О-Танэ ничего не понимала в практической стороне жизни. Хозяйственные заботы, ведение прихода и расхода — все лежало на приказчиках. А о-Танэ была только хранительницей домашнего очага.

На другой день о-Танэ переехала к Морихико, объяснив ему, что сейчас она не может жить у невестки. Пробыв у него две недели, она вернулась к Тоёсэ — мамаша Тэрадзима уехала наконец домой. Все последние дни не переставая лил дождь. Увязая в грязи, о-Танэ кое-как добралась до двухэтажного домика. Из окон лавки лился на улицу яркий свет. Пройдя вдоль фасада, о-Танэ открыла дверь, поднялась на второй этаж и вошла в комнату Тоёсэ. Там было душно, как в чулане. Тоёсэ еще не возвратилась с курсов. Свекровь, как в первый раз, оглядела комнату. Полка. Немного посуды, в которой Тоёсэ готовит; на бамбуковой вешалке — кимоно выделяется ярким пятном в почти пустой комнате. Вот на старости лет какое у о-Танэ пристанище, даже подушки нет, куда приклонить усталую голову.

Так и стали жить вместе о-Танэ и Тоёсэ. Теперь в их отношениях появилось нечто такое, чего не было раньше. О-Танэ узнала, что и Тоёсэ знакомы терзания, причиняемые изменами мужа. Глядела о-Танэ на невестку и вспоминала свою молодость.

>Как ни странно, но о-Танэ, которой с пеленок внушалось отцом, что супружеская верность — высшая добродетель человека, без памяти любила своего неверного мужа, причинившего ей столько горя. Многое испытав в жизни, о-Танэ учила невестку во всех подробностях искусству нравиться мужу, объясняла, как отвести от него женщину-обольстительницу, рассказывала, какие сети расставляют мужчинам опытные кокетки. Беседуя с невесткой лунными вечерами, о-Танэ посвящала ее в такие подробности своей семейной жизни, о каких не всякая свекровь расскажет невестке. Постепенно между ними установилась близость, как между матерью и дочерью.

Как-то однажды Тоёсэ сказала о-Танэ:

— Мама, до сих пор мы многое скрывали от вас. Я думаю, что пришло время сказать вам правду. Хотите знать, где сейчас ваш муж?

— Ты опять, опять обманешь старуху, — недоверчиво проговорила о-Танэ.

— Нет, мама, я расскажу все, как есть.

— Неужели я сейчас, сию минуту узнаю, что с моим мужем?.. А может, лучше не знать? Остаться в неведении?.. Меня бросает в дрожь от одного предчувствия того, что я услышу.

Оказалось, что Тацуо вовсе не уехал в Китай, он жил неподалеку от Токио. Его свела с ума одна молоденькая гейша из Симбаси. Он выкупил ее, и жил с ней, как с женой.

— Я, в общем, это и предполагала, — проговорила о-Танэ прерывающимся голосом.

Узнав всю правду о муже, о-Танэ еще продолжала надеяться, что Тацуо вернется.

В августе в Токио должен был приехать Санкити. О-Танэ очень ждала его. Они так давно не виделись,

не говорили. В Токио с приездом Санкити соберутся, кроме Минору, все дети семьи Коидзуми. Тоёсэ еще ни разу не видала Санкити и все время расспрашивала о нем свекровь.

Вечерело. Сквозь стеклянную дверь лавки на улицу падал свет. К дому подошел Санкити.

— Здесь живет госпожа Хасимото? — спросил он громко, не входя в дом. Но ни о-Танэ, ни Тоёсэ дома не было: они вышли подышать воздухом и купить какой-нибудь еды, объяснила хозяйка.

Делать было нечего, и Санкити вернулся в гостиницу, сказав хозяйке, что завтра весь день будет ждать сестру у себя в гостинице.

Санкити решил повидать этим летом всю свою родню. Сперва он отправился в Токио, где жили братья и сестра, а оттуда, невзирая на расстояние, он намеревался поехать на родину жены, повидать семейство Нагура.

Весь следующий день Санкити провел в гостинице в ожидании гостей. Морихико пришел точно в назначенный час. Санкити встретил его внизу в холле и провел к себе на второй этаж. В номере уже была о-Ай, самая младшая сестра о-Юки. Санкити познакомил с ней брата.

— А как поживает семейство Нагура? И где теперь их дочь, что училась в Токио и летом жила у тебя?

— О-Фуку? Она давно кончила школу, уже замуж вышла.

— Как летит время! Не замечаешь, как дети становятся взрослыми. Дочь Минору уже барышня. И у меня старшая совсем большая. На следующий год пойдет в школу. Думаю учить ее здесь, в Токио.

Глядя на о-Ай, хорошенькую девочку, совсем еще ребенка, черные волосы которой были подхвачены голубой лентой, Морихико вспоминал своих дочерей, которые жили в деревне.

— Я думаю, о-Ай, тебе пора идти в школу. Только не забудь побывать у поручителя, чтобы он поставил печать, — сказал Санкити, обращаясь к девушке, зардевшейся от смущения.

О-Ай ушла в школу. Братья остались одни. Сняв хаори, Морихико сел на циновку возле окна. Начался невеселый разговор о Минору и Тацуо.

— Да, положение в семье нелегкое, — покачал головой Морихико..

— Послушай, Морихико, вся эта история с Хасимото не могла случиться в один день. Я хорошо помню, как они жили в Кисо. Очень хорошо жили. Дело процветало. И Тацуо показался мне человеком энергичным, серьезным...

— Это все так. Но они жили слишком на широкую ногу. Ты знаешь, во что Тацуо обошлась свадьба сына? В тысячу пятьсот рё! И так у них было во всем.

— Но о чем же думала о-Танэ?

— О-Танэ совсем не вникала в дела. Зато стоило ей чего-нибудь захотеть — пожалуйста! Приказчик немедля бежит в лавку, и у нее — то новый пояс, то кимоно. Тацуо был очень виноват перед ней, ну и замаливал грехи. О-Танэ, как я думаю, просто не представляла себе, как плохи дела. Она всегда беспокоилась о муже, но она и очень верила в его деловую хватку.

Время шло к ужину. Разговор затягивался, а Санкити хотелось еще узнать о делах самого Морихико, о Минору, выяснить кое-какие подробности о бегстве Тацуо. И он попросил служанку принести в гостиную ужин.

Гостиница, в которой остановился Санкити, находилась в центре города. Из окон его номера ничего, кроме стен какого-то склада и крыш соседних домов, не было видно. Комната, в которой сидели братья, выходила окнами во двор, уличный шум сюда не доносился, и тишина располагала к беседе.