Семья

Тосон Симадзаки

— А как у тебя с работой? Все еще ходишь без дела?

Санкити бросил на камень пачку сигарет. Оба закурили.

Сёта хмуро усмехнулся.

— Я было приглядел одно хорошее место, да Хирота что-то за моей спиной наговорил. Ну и сорвалось, разумеется.

— Какая подлость! А я думал, вы друзья.

— Биржа — это страшное место, дядюшка. Там не щадят ни родных, ни друзей. Ради своей выгоды человек может пойти на любую подлость. А уж если кому повезло, сейчас же задирает нос, и плевать ему на неудачников. Сын готов отца слопать. Маклер с его нервами

и завистью к сопернику даст художнику сто очков вперед.

И все-таки Сёта попросил дядюшку познакомить его с кем-нибудь, кто имеет влияние на Кабуто-тё.

Медленно брели они к устью реки. Здесь, у края моста, Кандагава вливалась в залив. Одним углом к реке примыкал «веселый квартал». Сёта нередко приходил сюда с клиентами. Его имя было здесь хорошо известно.

— Не скоро я вернусь сюда, — процедил сквозь зубы Сёта.

Дядя и племянник спустились к устью. Отсюда была видна Сумидагава. Летали большие белые чайки, отчетливо виднелись дома на другом берегу, дым из труб низко стлался в мутном воздухе...

— Даже запах воды и тот изменился, — проговорил Санкити. — Совсем не та Сумидагава, что была прежде.

Они вышли на Рёгоку. Народу на улицах прибавилось.

— Какие чувства вызывают у тебя эти женщины? — спросил Санкити.

— Трудно сказать...

— А мне почему-то становится тяжело, когда я их вижу.

Санкити и Сёта вышли к зеленому рынку и направились дальше к Хаматёгаси²⁴²⁵. Старинные кварталы в стиле Фукагава²⁶ уступили место новому району, построенному на земле, отвоеванной у реки. Сёта вспомнил Сакаки, который часто приходил к нему, когда он жил еще за рекой. Какие планы строил тогда Сакаки, сколько говорил горячих речей!

— Совсем он отстал от дел... — заключил Сёта. — А вот по части развлечений у нас с ним всегда были разные взгляды. Сакаки удивительно был неразборчив в любви. Брал все, что плыло в руки.

С оглушительным лязгом со стороны Рёгоку проехал трамвай. Сёта помолчал, потом, улыбнувшись, добавил:

— А я всегда выбираю. Мне нужно самое лучшее. Я бы и разговаривать не мог с гейшей, которая чем-нибудь нехороша. Если нет ничего подходящего, я ухожу в соседнюю комнату, велю служанке подать мне сакэ. Валяюсь там один, читаю. Служанка всегда удивлялась: «Странный вы человек, Хасимото-сан».

Грохот трамвая затих вдали. Недалеко уже было до дома Наоки. Бывало, отец его в свободное время приходил сюда с удочками и садился в тени ив. Многое изменилось с тех пор: и камни, и аллея. Ив осталось совсем немного. Санкити и Сёта стояли и смотрели на воду. Было время прилива, и вверх по реке поднялось много судов.

— Одна только вышка в Охаси не изменилась, — заметил Сёта.

Вода волновалась. Голубовато-зеленые подвижные блики утомляли глаза. Санкити не мог больше смотреть на воду.

Они дошли до Охаси и повернули обратно. Глядя на Сёта, уныло шагавшего рядом, Санкити спросил:

— Ты видишься сейчас с Мукодзима?

— Нет.

— Вот, значит, как

дело-то обернулось!

— Опостылело мне все. Она сказала, что в чайном домике встречаться для меня слишком дорого. Звала к себе домой. А это не понравится ее хозяйке. Да и не очень-то умно связываться с гейшей... — Сёта махнул рукой в сторону другого берега. — Видите большой дом? Это контора одной компании. Ее директор покровительствует Мукодзима. Говорят, он возил ее в Хаконэ. Кажется, хочет ее выкупить. Мукодзима спросила меня, как ей быть. А что я могу посоветовать? Делай, — говорю, — как считаешь лучше. А все-таки жаль ее. Она даже в долги влезла ради меня. А, ладно, все равно, не могу же я на ней жениться...

Сёта умолк. Санкити тоже шел молча.

— Да, — вдруг улыбнулся Сёта, — а ведь я ее видел недавно. Помните, тут на днях шел снег? На другой день я поехал на пароходе до Адзумабаси. Выхожу там и встречаю Мукодзима, а с ней несколько молодых гейш... «Ты что-то совсем не показываешься, говорит. Я ждала, ждала, думала, что случилось. Сегодня я тебя ни за что не отпущу». Я отнекивался, в кошельке, мол, пусто. А она только рукой махнула. «Об этом не беспокойся, я все устрою. Идем с нами!» Гейши окружили меня. Так я и оказался их пленником...

Они еще немного прошли, потом Сёта сел на пароход до Умаябаси. Санкити остался стоять у железного моста, пока белый пароход, увлекаемый маленьким буксиром, не скрылся из виду.

У Санкити после разговора с Сёта разболелась голова. Затылок отчаянно ломило. Некоторое время Санкити смотрел на взбудораженную приливом воду, стараясь вернуть себе душевное равновесие.

«Что я мучаю себя? — Такова жизнь. У жены одно, у мужа другое... Им никогда не понять друг друга», — эта мысль сводила его с ума. Санкити тяжело вздохнул и зашагал домой.

Старик Нагура сидел за столом и прихлебывал сакэ.

— Пожалуйста, не ухаживайте за мной, не обращайте на меня внимания, — сказал он Санкити, — я отлично управляюсь сам. — И налил себе еще из бутылки.

Когда у старика в голове начинал бродить хмель, он собирал вокруг себя семью и пускался в воспоминания. Он рассказывал о лишениях, которые перенес в былые времена, о том, как мало-помалу начал богатеть, как наступило процветание, какие он совершал далекие путешествия и как в конце концов отошел от дел. Он рассказывал, зажмурившись от удовольствия, раскачиваясь и размахивая руками. Одет он был просто, по-стариковски неряшливо, но в его манерах и разговоре чувствовался, властный хозяин большого дома.

— Ну, опять своего конька оседлал, — подошла матушка Нагура.

— А скажите, отец, — спросил Санкити, — что вы чувствовали, когда сгорел у вас тот дом, что вы сами построили?

— А ничего не чувствовал, — отвечал задорно старик. — Тому дому, видать, суждено было сгореть при пожаре.. Все имеет свой конец. Так уж мир устроен.

Женщины рассмеялись. Вбежали Танэо и Синкити и потянулись руками к расставленным на столе кушаньям.

— Ведите себя хорошо, — наставительно сказала детям о-Юки.