Семья
Шрифт:
— Неужели это Танэтян? А Синкити-то как вырос! Какие славные детки... — Старик осовело посмотрел на внуков и сунул им в рот по куску какой-то закуски.
— Вот я вас! — прикрикнула на них мать, хлопнув ладонью по циновке.
Дети, набив полные рты, убежали. Служанка внесла лампу.
— Ну, хватит сакэ, — сказал старик.
Покончив с очередным блюдом, он каждый раз, молитвенно сложив руки, кланялся столику.
Санкити, попросив извинения, поднялся к себе — ему надо было работать. Он велел служанке принести себе
— Это вино, — сказал он о-Юки, — делают из винограда на юге Европы. Оно очень приятно на вкус. И его можно пить женщинам. Составь мне компанию.
— А оно не крепкое? — спросила о-Юки, усаживал на колени ребенка.
За окном шел дождь со снегом. О-Юки, зябко поведя плечами, подняла небольшую рюмку. Вино играло на свету, напоминая янтарь.
— Какое крепкое! — простодушно воскликнула о-Юки, подержав во рту терпкую влагу.
О-Юки прижала ладони к раскрасневшимся щекам. Санкити молча смотрел на жену.
От Морихико пришла открытка: «Нужно поговорить. Приходи в гостиницу». Старик Нагура сидел возле жаровни, он только что вернулся из Иокогамы, куда ездил с женой и о-Юки. Попыхивая трубкой, Нагура сосредоточенно разглядывал послание.
— Ну, так я пойду к Морихико, — сказал Санкити и вышел из дому.
На втором этаже гостиницы, где жил Морихико, была всего одна комната, разделенная надвое: половина, обращенная к окну, с медвежьей шкурой на полу, служила кабинетом, вторая половина с жаровней представляла подобие гостиной.
Старший брат изрядно полысел, да и у младшего на висках серебрилась седина. Но Морихико, по привычке считая Санкити маленьким, подвинул ему сласти.
— Мне нужно с тобой поговорить об очень серьезном деле, — начал он.
Оказалось, что брат попал в трудное положение. Товарищ, обычно ссужавший Морихико деньгами, неожиданно заболел, и теперь вдруг Морихико оказался без кредита. И если он сейчас же не достанет денег, то рухнет дело многих лет. От таких неожиданностей никто не застрахован.
— Пойми меня и срочно помоги, — говорил Морихико. — Ты ведь знаешь, я никогда не причинял своим родным никаких хлопот. Но сейчас мне до зарезу нужны двести иен. Я очень тебя прошу.
Санкити, задумавшись, молчал.
— Знаю, у тебя нет постоянного дохода, — продолжал Морихико. — Но ты можешь что-нибудь придумать. Мне ведь нужны эти деньги на очень короткий срок. Да и сумма-то небольшая. Так всегда бывает, мелочи приносят куда больше неприятностей, чем серьезные вещи.
Санкити отхлебнул чай и медленно проговорил:
— Значит, сам иди ко дну, а другого спасай. Ну что ж, это в стиле нашей семьи. Я часто думаю: вот взять хотя бы нашу с тобой жизнь. Сколько нам выпало всяких забот и неприятностей, о каких другие и понятия не имеют. И я спрашиваю себя: на что ушла наша жизнь, все наши труды? На родню все ушло...
— Какой толк сейчас говорить об этом?
—
— Но речь-то идет сейчас не о ком-нибудь, а обо мне.
— Конечно, я не о тебе говорю, а так, вообще...
— Все это, конечно, так. Ты, в общем, прав. Но все-таки нужно помогать друг другу. Сегодня ты мне, завтра я тебе. Это все равно что специально сделать жертву при игре в го...
— А если начать партию заново?
— Что ты имеешь в виду?
— Начать новую жизнь. Послушай, а не вернуться ли тебе в деревню? Там было бы легче. Жить в провинции с именем Морихико Коидзуми — не так уж плохо. В свободное время можно копаться в земле, посадить фруктовый сад. А в Токио наезжать время от времени, по делам. Чем плохая жизнь?
— Ах, вот ты куда клонишь! Чтобы я расстался со своей гостиницей. — Морихико внимательно посмотрел на брата. — Как будто бы я могу сделать это. Вернуться в деревню? Никогда!
— По-моему, в этом нет ничего страшного.
— Чушь какая! Да все мои друзья и компаньоны умрут от изумления, выкини я такую глупость.
Санкити попросил позвать горничную и заказать угрей. Он давно уже ими не лакомился, и ему захотелось угостить брата.
— Время от времени такие разговоры полезны, — уселся поудобнее Санкити. — Поедим, потом еще потолкуем, хорошо?
Морихико хлопнул в ладоши.
После ужина Санкити стал подробно расспрашивать брата о его делах. Восемь лет Морихико вел тяжбу из-за лесов у себя на родине. Когда речь заходила о лесах, Морихико задыхался от негодования. Он считал спасенье лесов делом своей жизни. Санкити и раньше знал, как относится правительство и местные власти к открытым и заповедным лесам, слыхал и о хищнической порубке леса. Морихико рассказал, что с тех пор, как он сидит здесь, в Токио, защищая интересы своей провинции, он не получил за свои труды ни одного гроша. Правда, он добился, что его провинция каждый год получает теперь от государства десять тысяч иен, и во многих местах леса обогащаются ценными породами деревьев.
— Одно время, — Морихико потер над хибати руки, — депутатом от нашей провинции был М-сан. Приходит он однажды ко мне и говорит: «Подсчитай, Коидзуми, сколько ты потратил на хлопоты своих денег за эти годы». Я подсчитал, оказалось тридцать три тысячи иен. Счет я отдал М-сану. Но он с тех пор и не заикался об этих деньгах, а я не стал напоминать. Тогда вмешался губернатор и выхлопотал мне у государства пособие — шесть тысяч иен. Деньги перевели в местное отделение банка. А там, как тебе известно, хранилась долговая расписка отца Сёта, заверенная к тому же моей печатью. Компания, которой Тацуо задолжал, решила воспользоваться случаем, и на эти шесть тысяч был наложен арест. Так я потерял еще полторы тысячи иен. Это ужас что такое! Для кого, спрашивается, трачу я свои силы и энергию?