Сердце дракона

Каминская Лана

— Эй, — виноватым голосом позвал девушку Сэм, но та не отвлеклась от своего бестолкового занятия и головы не повернула. — Я же говорил тебе, что, чью бы кровь я ни выпил, я вновь и вновь возвращаюсь к этому облику. Я бы и хотел от него избавиться, но словно прикован к нему.

— Но кровь дракона ты же не пил, — резко выдала Рики.

Сэм задумался.

— Не припоминаю такого.

— А в дракона тем не менее оборачивался.

— Хм.

— А до дракона сожрал все внутренности того бедняги, чьё лицо носишь. Это же помнишь?

— Это помню. Я

тогда только родился и был очень голоден.

— Только родился?

— Вылупился из яйца.

— Ты цыплёнок, что ли?

— А вот сейчас ты меня оскорбила!

— А как прикажешь тебя называть?

— Как будто только цыплята вылупляются из яиц.

— А разве нет?

— Да ну тебя!

Сэм пододвинул к себе блюдо с солёными огурцами и зеленью и зачерпнул пятернёй рубленной петрушки с луком и чесноком. Раздосадованный, он сунул всё себе в рот и молча всем этим давился, следуя правилу, которое только что сам для себя придумал. Правило заключалось в том, что иногда лучше жевать, чем говорить, хотя, возможно, идея всё же принадлежала не ему, а он просто подслушал её в подворотне.

Когда последняя долька чеснока была проглочена и взгляд с голодного сменился на сытый, Сэм довольно выдохнул, отодвинулся от стола и покосился в сторону Рики.

— Неси, — буркнул он и тут же пояснил: — Мешок неси, в который ты мне всего насобирала.

— А ты и это подглядел.

— Пришлось. На слово тебе как-то с трудом верилось.

— Это почему же?

— Вдруг вместо штанов ты с десяток мужиков с копьями приведёшь. Поймать меня желают многие...

Сэм неуютно повёл плечами.

Рики хмыкнула.

— Знаешь, я тебе тоже не очень-то доверяю. А ну как я всё сделаю, откормлю тебя, одену, буду думать, что ты не опасен, а ты улучишь момент, когда все расслабятся и о тебе забудут, и напрыгнешь на моего хозяина?

Сэм недовольно вскинул голову и насупил выгоревшие на солнце брови, однако те придали его лицу выражение вовсе не суровое, а по-детски наивное.

— У меня была сотня... нет, тысяча возможностей это сделать, но я не использовал ни одну. Как думаешь, почему?

— Потому что я была рядом?

— Потому что мне нет до него никакого дела. Всё это я говорил тебе ещё ночью, но ты решила проверить меня ещё раз.

— И до сих пор какая-то часть меня твоим словам не верит.

— И что? Позовёшь стражников?

Рики встала и направилась в дверям.

— Сначала принесу мешок.

Путь от стола до дверей был короток: всего-то протиснуться между двумя креслами, на одно из которых было наброшено морковного цвета покрывало, обойти вытащенного из угла и поставленного в самом центре зала медного рыцаря, всего в пыли и с остатками паутины на кончике копья, а затем проплыть вдоль гобелена по всю стену, подкупающего пасторальным мотивом, который, по мнению лорда Альгервильда, благотворно влиял на пищеварение. Однако Рики не прошла и половины, как замерла на месте: кто-то торопливо шёл по длинному каменному коридору.

Рики обернулась к Сэму и приложила палец к губам, призывая молчать.

—

Это лорд Стернс, — едва слышно прошипела она. — Ему надоело меня ждать — вот и пришёл.

— Какой же он нетерпеливый, — вкрадчиво и тоже едва слышно заметил Сэм.

— Тсс. Молчи, если хочешь жить. И полезай скорей под стол. Я заставлю всё вокруг стульями и потушу несколько свечей. Стернс ничего не заметит.

— Зачем по стол? Я же могу...

— Лезь, говорю! — паниковала Рики.

— Да я же могу...

— Тише!

Рики вновь приложила палец к губам и прислушалась.

Шум шагов нарастал.

Толкнув Сэма под стол, Рики завозила стульями, расставляя их так, что между ними и муха не протиснулась бы, а затем со всей силы дунула на свечи. На смену весёлым огонькам пришёл сизый дымок, и стол утонул в такой темноте, что даже тарелок на нём было не различить. Однако Рики этого показалось мало. Заготовив лавину разных слов, с которыми она решила обрушиться на Стернса, Рики потянула тяжёлую дверь и выскочила в холодный коридор.

— Вот так встреча. — Услышала она, и весь запас заготовленного улетучился из головы.

Перед Рики стоял с озадаченным видом помощник лорда Альгервильда.

Когда прибыли в Папоротниковую впадину, хозяйственный Бартл Блаан был в тот же вечер представлен Гайларду Стернсу. Правая рука Рея Альгервильда, человек, знающий всё и вся, просыпающийся до рассвета и не засыпающий, пока не сделаны все запланированные на день дела, Бартл претендовал на нечто большее, чем просто вечное следование за хозяином срединных земель и пожизненная зависимость от его настроения. Тем большим была дочь старика Рея — леди Росанна.

Слабая здоровьем, вечно бледная и редко улыбающаяся девушка всегда была одна. Из подруг у неё была только нянька, которая особым умом не блистала и всё больше спала, устроившись в тени разросшегося дерева, пока её воспитанница лениво вышивала, греясь на солнце. Чем бы в этот момент не занимался Бартл, он всегда улучал момент и подходил к дочери хозяина, дарил ей скромный букетик клевера и шептал какую-нибудь приятную дребедень.

Оба — Росанна и Бартл — знали, что вскоре им предстоит разделить друг с другом брачное ложе, оба в мыслях к этому готовились, но если Росанна старалась не загадывать далеко в будущее, где ей предстояло быть верной женой мужчины, что годился ей в отцы, то Бартл с самого начала видел себя владельцем Впадины, хоть нынешний был ещё в здравии, пусть и не полном.

Рики растерялась.

— Я... там... прибиралась... — Она рассеянно махнула рукой в сторону незапертой двери и виновато уткнулась взглядом в носы сапог будущего Папоротникового лорда.

Одет тот был наспех: рубаха не была заправлена в штаны, жилет не был застегнут, и лицо было помято, словно разбудили его совсем недавно и по какой-то крайней важности. Но что за важное дело могло быть такое в обеденной зале? Не холодное же мясо он пришёл сюда догрызать.

— Прибиралась, — с пониманием в голосе повторил Бартл и спросил: — В зале уже никого нет? Все ушли?