Серебром и солнцем
Шрифт:
– Зачем вы задаёте вопросы, на которые вам известны ответы?
– неприязненно бросила Лира. – И вы не представились.
– Пока я в маске, я могу назваться любым именем, так что представление ничего не даст! – при этих словах брошь с гербом Первого вампира откололась от ее костюма и упала на пол. Мужчина подобрал её, но не пожелал отдать владелице.
– Мой герб, - спокойно сказал он, вертя брошь в пальцах. – Теперь известен, как знак владыки вампиров. Занятно.
На Лиру нашло оцепенение, вполне естественное для ситуации. Она застыла, глядя
– Макта Вастус?
– Я предпочитаю: Виталий Фонс, - он говорил в обыкновенной манере, как многие гости бала-маскарада. Но было в нём что-то иное, отличное от всех. Его костюм, внешность, манера говорить – всё это было таковым только на сегодняшнюю ночь. Он же был совсем иной, принадлежал к другой эпохе. Это не они играли – он пришёл играть!
Звонкий смех избранной внизу. Шёпот: «Чудо!» Кого-то уже избавили от Бездны… Лицо Лиры исказилось от боли. Первый вампир поглядел с состраданием:
– Что с вами, леди? Вы ранены? – его ноздри затрепетали, он учуял кровь - заживающий порез Селесты на боку.
– Это пустяк!
– Моё бедное, невинное дитя, - он приблизился, коснулся её щеки. – Я знаю, как ты можешь избыть боль. Иди к ним.
– Нет!
– Вы почти разделены с Бездной. Это больно, это как рана, невидимая. Её можно исцелить, вернувшись в жизнь смертных или уничтожив источник боли – избранную.
Разделена с Бездной?! – это неприятно поразило Лиру. Она… предала Госпожу? Нет, нет! Госпожа простит её, когда она убьёт избранную... Простит и вновь примет к себе! –
Она не замечала, что говорит это вслух. А Первый вампир обнял её и гладил по голове. Потом он сел, усадил её к себе на колени и покачивал - так успокаивают перепуганного, рыдающего ребёнка.
«Не плачь. Делай свой выбор, пока можешь. Пока у тебя есть свобода делать его. Я дал вам свободу, я дал вам выбор, я – Макта Вастус! Вы – дети мои, а не рабы, не марионетки… Иди. Исцелись. Убей или живи. Голос мой, несчастный глашатай мой, опять явившийся в мир не вовремя!»
– Я не знаю, что мне делать, - созналась Лира, и ей стало легко. – Я сделаю, как вы прикажете, господин всех вампиров. Вы один знаете волю Бездны, я – скверный глашатай…
«Нет! Решить ты должна сама, моё свободное дитя. Послушай, я открою тебе тайну – одной тебе, больше никому. Вот она: ты принадлежала Бездне с рождения. Все люди принадлежат Ей с рождения. Служение Ей заложено в вас, как в неповоротливую гусеницу – мечта о прекрасных крыльях бабочки. Поэтому и став снова смертной, ты не уйдёшь от Неё далеко. Ты не бросишь Госпожу, вернувшись в жизнь, ты продолжишь служение Ей, если захочешь…»
«Я ничего не получу, вернувшись в жизнь! Разве я жила? Я только играла, наблюдала. Меня нет. Меня и не было никогда. «Кто я?», «Когда я была?», «Зачем я была?» - Никто. Никогда. Ни за чем. Я – пустой сосуд. Я обретаю полноценность, лишь пуская в себя Бездну. Без Неё, без Её воли, Её власти, Её приказов я ничто. Это так! Но он… Ульрик… Он волнует меня, смущает меня… пугает меня! Почему
– Моё бедное дитя, - Макта поцеловал её в лоб – прикосновение ледышки. Лира очнулась.
Они стояли в коридоре и их разделяла первоначальная дистанция – два шага. Белые глаза Макты глядели холодно и равнодушно.
– Охотники... они... не подпустят меня к избранной с оружием, - запинаясь, пробормотала Лира. Макта взмахнул, и ее правую ладонь заполнила холодная тяжесть, будто в руку лег невидимый клинок. Лира сжла ладонь в кулак. Да, длинный кинжал, как для ритуала. Очертания его лезвия блеснули в свете электрических свечей и пропали.
– Что это?
– Одно из множества проявлений силы Бездны. Ты можешь сделать Ее мечом, щитом, лекарством, ядом - чем пожелает твое сердце. Чего оно желает сейчас?
– Б-благодарю, господин, - быстро сказала Лира и бросилась вниз.
Она по-прежнему не знала, что собирается делать. Не знала точно также, как о судьбе избранного в Призрачном парке - просто согласилась об этом не думать. Только рукоять невидимого кинжала удобно лежала в похолодевшей, окаменевшей, ставшей частью ее оружия ладони. Она сама была сейчас оружием - ножом, что Макта метнул в сердце солнца.
Тихо, неслышно она возникла на пороге комнаты, где охотники прятали своё сокровище. Ульрик преградил ей путь.
В зале зазвенели первые аккорды вступления к Хрустальному вальсу. Две девушки пробежали коридором, смеясь… Обычный бал. Обычный дом. Обычные гости. А двое не совсем равнодушных друг к другу просто стоят в дверях, беседуют. Ничего сверхъестественного…
– Вы не понимаете, что вы делаете, - спокойно, даже сонно сказала Лира. Она не знала, что сделает в следующий момент, но помнила одно: «Ей нужно увидеть избранную». Что будет дальше, она не знала... просто не хотела знать!
– И что мы делаем, по твоему мнению? – с горячностью спросил Ульрик.
Лира решила не отвечать, и ему было довольно её молчания. Юноша помимо воли любовался ей. И, заметив его восхищённый взгляд, Лира улыбнулась совсем так, как в начале бала, когда они танцевали свой первый танец: милая робкая улыбка, очаровательные ямочки на щеках…
«Мне всё равно, всё равно, лишь бы они дали мне время выполнить, что задумано…»
– Я хочу поговорить с тобой, - выдержав долгую паузу, намеренно неуверенно призналась она, длинные ресницы тенью легли на щеки: крохотный и точнейший расчет.
– Мне нужно сказать… -
Лира не знала, что хочет сказать. Наверное, это было просто желание отвлечь его.
– Я знаю, вы уже исцелили кого-то. И я тоже больше не хочу быть carere morte. Я прошу об исцелении.
–
Ульрик будто смутился и глядел уже не так напряженно:
– Ты... ты говорила, что хочешь уничтожить дар, что это долг охотников...
– Тогда я не видела чистый дар, не знала, каков он в зените силы. Теперь вижу, что он действительно способен исцелять и хочу исцелиться. Я пришла одна, без оружия... видишь? -