Серебром и солнцем
Шрифт:
– Подожди, – замялся он.
– На улице Славы разворачиваются интересные события. Нужно мнение carere morte. Взглянешь? – он указал на обсерваторию.
Уголки её губ искривились – горькая усмешка. Почему, когда этот охотник зовёт её «carere morte», так неприятно колет сердце?
– Взгляну, - легко согласилась она.
Карл отворил ей дверь обсерватории. Он действовал неуклюже – одной левой рукой. Мира заметила: под накинутым сюртуком правая рука была на перевязи.
– Сломал руку? В поединке с тем
– Он… Этот вампир… Был благодарен нам…
– Он передумал и сам молил о смерти? – Мира огляделась. Обсерватория представляла собой маленькое круглое тёмное помещение, в высоту больше, чем в ширину, с плоским потолком. Огромное окно занимало почти полстены, и с другой стороны было такое же, сейчас, закрытое. Прежде не доводилось тут бывать, и она озиралась с любопытством.
– Он вместе с нами шептал молитву, - охотник подвёл её к телескопу. – Теперь меня сослали в обсерваторию на три недели… отдыхать. Погляди сюда. Видишь здание Университета?
Мира послушно приникла к окуляру:
– Вижу.
– Прямо за ним улица Славы, – он покрутил какой-то винтик в телескопе, увеличив изображение. – Теперь видишь?
– Carere morte на крыше.
– Carere morte? Разве? Мне показалось, это кукла.
– Да, точно, кукла, – она вежливо улыбнулась, пока не понимая, к чему эти вопросы. – Ну и что?
– Теперь переведи телескоп влево. Крыша с флюгером в виде пса. Видишь?
Мира осторожно тронула тяжёлый телескоп. Махина двинулась неожиданно легко.
– Там ещё две куклы.
– И ещё на другом конце улицы, одна. Как ты полагаешь, это куклы одного хозяина?
– Да, они похожи. Может быть, это Гелер.
– Есть, предположения, что он тут делает?
– Похоже, это просто охрана.
– Ну да, – охотник помрачнел. – Я тоже так подумал. Плохо!
– Что плохо?
– Этого я не могу тебе сказать, - Карл устало прислонился к стене. – Прости. Рядовым охотникам положено знать немного.
Мира, насмешливо прищурившись, поглядела на этого «нерядового» охотника.
– А раньше ты многое мне рассказывал!
Охотник ничего не сказал на это, он даже не повернулся к ней.
– Вчера на Рябиновой на крышу вылез какой-то вампир-дикарь. Я наблюдал за ним отсюда. Он сидел там до самого рассвета, – зачем-то заметил он, равнодушно. – Видимо, он хотел покончить жизнь самоубийством.
Мира вздрогнула. Почему-то её тронула эта история - ещё одна маленькая трагедия мира carere morte.
– И что ты сделал?
– Я? – немного удивился Карл. – А что я должен был делать? Начало светать, и он… передумал, убрался в своё логово. Днём Латэ отправил туда группу.
Они долго молчали. Мира задумчиво изучала собеседника. Знакомого ей юноши – расторопного секретаря Латэ, имеющего информацию и собственное суждение обо всем
– Вы, смертные, быстро взрослеете и сильно меняетесь, и вот - я снова ничего не знаю о тебе. Расскажи, кто ты, Карл Хортор?
Он обернулся к ней, удивленный.
– Что ты хочешь узнать? – настороженно.
– Например, чем ты еще занимаешься? Кроме охоты на вампиров.
– Настройкой инструментов. И еще пишу в "Вестник". Отдел музыкальной критики.
– Музыка? Ты же учился в Академии…
– Только год, математике. Математика – та же музыка, - шутливо сказал Карл. – Это всё, что ты хочешь знать?
– Почему ты так стараешься отшутиться? Откуда ты? Кто твои родители?
– Я родился здесь, в Доне. Мои родители был самыми обычными людьми, далёкими от мира carere morte и их убийц.
– Алекс сказал, ты одинок.
– Да, пожалуй. Мама умерла рано, и отец больше не женился. Он живёт сейчас в Плоро.
– А сёстры, братья? ...Жена, дети?
– Нет никого. С моей смертью род оборвётся.
Она улыбнулась, почувствовав странную симпатию к нему:
– Я тоже последняя Вако.
– Впрочем, у меня должны быть живы родственники со стороны матери, просто я не знаю их, - добавил Карл, сам заинтересовавшись разговором. – Кстати, её фамилия была Переннис. Так что, возможно, она была роднёй самому владетелю старого Донума.
– Это было двести лет назад.
– Да, – он усмехнулся, склонив голову. – А моё второе имя – Донатус. Может, в честь того самого знаменитого предка?
– Карл Донатус? Неплохо.
– Каролус.
– А это уже слишком...
Карл обиделся. Он знакомо нахмурился, и она наконец узнала юношу, который помогал ей в первые месяцы в ордене:
– Что ты смеёшься? Мира - тоже сокращение. На самом деле ты Мирабелла или Миранда.
– Нет!
– Мира с удовольствием помотала головой. – Никаких Мирандолин… Мира! Как звезда. Её хорошо видно осенью, мою тёзку. Мы с ней похожи… - она вскинула голову, вглядываясь в звездное небо. – Знаешь что, Каролус… Ну их, этих кукол! Лучше нацель телескоп туда.
Карл подошёл к телескопу, но в небо его направлять не стал. Охотник опять занялся изучением улицы Славы, и Мира заскучала. Прищурившись, она следила за танцем огней Набережной в чернильной воде Сермы.