Серебряная ива

Ахматова Анна Андреевна

ПОСВЯЩЕНИЕ

А так как мне бумаги не хватилоЯ на твоем пишу черновике.И вот чужое слово проступаетИ, как снежинка на моей руке,Доверчиво и без упрека тает.И темные ресницы АнтинояВдруг поднялись и там зеленый дым,И ветерком повеяло родным…Не море ли? – Нет, это только хвояМогильная и в накипаньи пенВсе ближе, ближе… «Marche funebre»… [38] Шопен26 декабря1940 года

38

Похоронный марш (фр.).

I

«In my hot youth –

when George the Third was King…»

Byron [39]

Вы

ошиблись: Венеция дожейЭто рядом. Но маски в прихожейИ плащи, и жезлы, и венцыВам сегодня придется оставить:Вас я вздумала нынче прославить,Новогодние сорванцы.Этот Фаустом, тот Дон Жуаном…А какой-то еще с тимпаномКозлоногую приволок.И для них расступились стены,Вдалеке завыли сиреныИ, как купол, вспух потолок.Ясно все: не ко мне, так к кому же?!Не для вас здесь готовился ужинИ не вас собирались простить.Хром последний, кашляет сухо.Я надеюсь, нечистого духаВы не смели сюда ввести.Только… ряженых ведь я боялась.Мне всегда почему-то казалось,Что какая-то лишняя теньСреди них без лица и названьяЗатесалась. Откроем собраньеВ новогодний торжественный день.Ту полночную ГофманиануРазглашать я по свету не стану,И других бы просила… Постой,Ты как будто не значишься в списках,В капуцинах, паяцах, лизисках —Полосатой наряжен верстой,Размалеванный пестро и грубо —Ты – ровесник Мамврийского дуба,Вековой собеседник луны.Не обманут притворные стоны:Ты железные пишешь законы, —Хаммураби, ликурги, солоныУ тебя поучиться должны.Существо это странного нрава,Он не ждет, чтоб подагра и славаВпопыхах усадили егоВ юбилейные пышные кресла,А несет по цветущему вереску,По пустыням свое торжество.И ни в чем не повинен: ни в этом,Ни в другом, и ни в третьем. ПоэтамВообще не пристали грехи.Проплясать пред Ковчегом Завета,Или сгинуть… да что там! про этоЛучше их рассказали стихи.

39

В мою пылкую юность —|Когда Георг Третий был королем… | Байрон (англ.).

* * *

Крик: «Героя на авансцену!»Не волнуйтесь, дылде на сменуНепременно выйдет сейчас…Что ж вы все убегаете вместе,Словно каждый нашел по невесте,Оставляя с глазу на глазМеня в сумраке с этой рамой,Из которой глядит тот самыйДо сих пор не оплаканный час.Это все наплывает не сразу.Как одну музыкальную фразу,Слышу несколько сбивчивых слов.После… лестницы плоской ступени,Вспышка газа и в отдаленьиЯсный голос: «Я к смерти готов».

II

Ты сладострастней, ты телесней

ивых, блистательная тень.

Баратынский

Распахнулась атласная шубка…Не сердись на меня, голубка,Не тебя, а себя казню.Видишь, там, за вьюгой крупчатой,Театральные арапчатаЗатевают опять возню.Как парадно звенят полозьяИ волочится полость козья.Мимо, тени! Он там один.На стене его тонкий профиль —Гавриил или МефистофельТвой, красавица, паладин?Ты сбежала ко мне с портрета,И пустая рама до светаНа стене тебя будет ждать —Так пляши одна без партнера.Я же роль античного хораНа себя согласна принять… Ты в Россию пришла ниоткуда,О, мое белокурое чудо,Коломбина десятых годов!Что глядишь ты так смутно и зорко? —Петербургская кукла, актерка,Ты, один из моих двойников.К прочим титулам надо и этотПриписать. О, подруга поэтов!Я – наследница славы твоей.Здесь под музыку дивного мэтра,Ленинградского дикого ветраВижу танец придворных костей.

* * *

Оплывают венчальные свечи,Под фатой поцелуйные

плечи,Храм гремит: «Голубица, гряди!..»Горы пармских фиалок в апрелеИ свиданье в Мальтийской Капелле,Как проклятье в твоей груди.

* * *

Дом пестрей комедьянтской фуры, —Облупившиеся амурыОхраняют Венерин алтарь.Спальню ты убрала, как беседку.Деревенскую девку-соседку —Не признает веселый скобарь.И подсвечники золотые,И на стенах лазурных святые —Полукрадено это добро.Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли,Ты друзей принимала в постели,И томился дежурный Пьеро.Твоего я не видела мужа,Я, к стеклу приникавшая стужаИли бой крепостных часов.Ты не бойся, дома не мечу,Выходи ко мне смело навстречу, —Гороскоп твой давно готов.

III

«Падают Брянские, растут у Манташева.

Нет уже юноши, нет уже нашего».

В. Хлебников

Были святки кострами согреты.И валились с мостов кареты,И весь траурный город плылПо неведомому назначеньюПо Неве, иль против теченья, —Только прочь от своих могил.В Летнем тонко пела флюгаркаИ серебряный месяц яркоНад серебряным веком плыл.И всегда в тишине морозной,Предвоенной, блудной и грозной,Потаенный носился гул.Но тогда он был слышен глухо,Он почти не касался слухаИ в сугробах Невских тонул.

* * *

Кто за полночь под окнами бродит,На кого беспощадно наводитТусклый луч угловой фонарь —Тот и видел, как стройная маскаНа обратном «Пути из Дамаска»Возвратилась домой не одна!Уж на лестнице пахнет духами,И гусарский корнет со стихамиИ с бессмысленной смертью в грудиПозвонит, если смелости хватит,Он тебе, он своей Травиате,Поклониться пришел. Гляди.Не в проклятых Мазурских болотах…Не на синих Карпатских высотах…Он на твой порог…Поперек…Да простит тебе Бог!

* * *

Это я – твоя старая совесть —Разыскала сожженную повестьИ на край подоконникаВ доме покойникаПоложила и на цыпочках ушла.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Все в порядке; лежит поэмаИ, как свойственно ей, молчит.Ну, а вдруг как вырвется тема,Кулаком в окно застучит?И на зов этот издалекаВдруг откликнется страшный звук —Клокотание, стон и клекот…И виденье скрещенных рук.Ночь 26 декабря 1940 г.Ленинград

РЕШКА (Intermezzo) [40]

В. Г. Гаршину

«Я воды Леты пью…»

Пушкин

Мой редактор был недоволен,Клялся мне, что занят и болен,Засекретил свой телефон…Как же можно! три темы сразу!Прочитав последнюю фразу,Не понять, кто в кого влюблен.Я сначала сдалась. Но сноваВыпадало за словом слово,Музыкальный ящик гремел.И над тем надбитым флаконом,Языком прямым и зеленым,Неизвестный мне яд горел.

40

Intermezzo – в данном случае промежуточный, между основным текстом и эпилогом, эпизод, непосредственно с основным сюжетом не связанный. Хотя «Решка» и посвящена Владимиру Георгиевичу Гаршину, в тексте постоянно идет перекличка с Гумилевым. Так, и подзаголовок «Решки» (intermezzo), и тема сна («А ведь сон – это тоже вещица!») отсылают читателя к переведенному Николаем Степановичем стихотворению Т. Готье «Хороший вечер»:|А я найду, куда мне деться:|На полке Гейне «Интермеццо»…|Промчится время незаметно,|И тихо сон меня приветный|Захватит в плен.|Сборник стихотворений Теофиля Готье Анна Андреевна привезла в подарок мужу из своей поездки в Париж весной 1911 года. В книжке Гумилев обнаружил письмо Анне от Амедео Модильяни (Ахматова его туда сунула и совершенно забыла об этом). В результате супруги крупно поссорились, эта первая серьезная трещина так уже никогда и не зарубцевалась.