Серебряная тоска
Шрифт:
– Окстись - при чём тут Корнеич? Он-то откуда мог знать, что деньги твоему родителю достались в результате...
– Заткнись!
– Серёжка начал звереть.
– Лучше скажи, кто тебе всё это сообщил?
– Ну, кто ж станет делиться с человеком такими интимными вещами, кроме его лучших друзей! Ты, конечно, сообщил, Колька и Руслан.
– Ты гонишь! Колька и Руслан об этом ни сном, ни духом. А я тебе такого и по пьяни выболтать не мог.
– По пьяни - нет, конечно. Но виртуально - да.
– Что значит,
– А ты попробуй и сам заснуть ногами на север на следующий день после моего дня рождения - и тоже будешь всё знать. Только придётся годик подождать.
Серёжка привстал, затем снова плюхнулся на стул.
– Так ты хочешь сказать... ОН - действительно есть?
– Он - это кто? Он бывают разные. Помнишь, как в анекдоте Петька заглянул в цистерну, а там - и вправду ОН.
– Он - в смысле Высший Разум.
– Конечно есть. Не желаешь приобщиться?
– Я вытащил из кармана бутылку "Смирновской".
– Давай стаканы.
Обалдевший Серёжка механически достал из шкафа два пыльных стакана (один - надтреснутый) и поставил их на стол.
– А как ты теперь с этим своим... Высшим?
– спросил Серёжка, пока я разливал водку по стаканам.
– Как тебе сказать - и да, и нет. Он меня разочаровал. Я узнал от него очень немногое: язык суахили, диаметр Солнечной системы, доказательство теоремы Ферма и откуда твой папа Василий Игнатьевич...
Серёжка ахнул кулаком пол столу:
– Хватит. Предложи лучше тост.
– Ну, давай тогда, за нашу дуэль.
Серёжка вытаращился.
– Ты что, собираешься вызвать меня на дуэль?
– Понимаешь, Серёжка, мне так кажется, что наша дуэль уже состоялась. Года эдак сто пятьдесят два тому. Со счётом один-ноль в твою пользу. Но я не злопамятный - видишь, пью со своим убийцей.
– По-моему, - сказал Серёжка, отставляя стакан в сторону, - ты за ночь не Высшего Разума набрался, а Высшей Шизофрении.
– А вот ты не хочешь пить с тобою убиенным. Это значит, в тебе ещё теплится совесть, и это внушает мне жалость к тебе. Нелегко тебе придётся в дальнейшем.
– Или псих, или дурак, - резюмировал в сторону Серёжка.
– Я понял, Матушинский, вы блефуете. Никаких взяток мой отец никому не давал, ни от какой армии я не отмазывался...
– И никакого диаметра Солнечной системы не существует, - закончил я. Ты прав, Серж, ибо Земля - плоска, покоится на трёх китах, а зовут их Илья, Добрыня и Алёша.
– Это тебе тоже твоя Высшая Шизофрения нашептала?
Я печально закрыл глаза и кивнул.
– Серёжка, - спросил я, не открывая глаз, - хочешь узнать, где деньги зарыты?
– Следующая стадия шизофрении, - угрюмо констатировал Серёжка.
– Он уже мнит себя индийским раджой и, не раскрывая глаз, раздаривает своим подданным деньги, земли и слонов.
Скрипнула дверь, и вошёл Корнеич.
–
Корнеич мяукнул.
– Убью!
– крикнул Серёжка.
– Бери лопату, - сказал я ему.
Серёжка, подняв бровь, взял таки лопату на плечо и последовал за мною в снежный дождь. Конечно же, добрый фунт снега нам влепило сразу же в лицо, и пока Серёжка протирал харю, он уже разуверился во всяком кладе, ворчал лишь что-то про "Высшую Шизофрению" и "Алтынку", которая-де по мне давно плачет.
"Всё равно ты мне веришь", - мстительно думал я.
И он мне верил. Но ни за что не хотел этого показать.
– Копай здесь, - сухо сказал я.
Серёжка хмуро начал копать.
– Ну?
– сказал он через несколько гребков.
– Дальше.
– Туфта всё это.
– Дальше копай.
– О, мон Дьё!
– И не поминай Имя Божье всуе.
– Холодно, между прочим.
– Копай.
– Копаю.
Дзынь! Серёжкина лопата ударилась о что-то металлическое.
– Ну?
– спросил Серёжка, не веря, не зная, чему не верить.
– Доставай.
Серёжка, ворча, полез в яму.
– Сундучок!
– раздался из ямы его голос.
– Тяжёлый, гад!
– Да, - сказал я.
– Чё ты "дакаешь", помогай.
Я помог Серёжке вытащить сундучок и вылезти ему самому. Сундучок был и вправду увесист.
– Ну, и что там?
– спросил Серёжка.
– Как водится, - со скукой ответил я, - драгоценности и монеты. Золотые, естественно.
Серёжка с неожиданной жадностью приняляся откупоривать сундучок.
– Не мучайся, - вздохнул я.
– Пошли в сторожку, там инструмент есть.
– И Корнеич, - алчно оскалился Серёжка, прижимая сундучок к груди.
– Не бойся, - сказал я.
– Корнеичу ничего не нужно.
– Почему?
– Потому что...
... Корнеич родился третьим, ненужным ребёнком в семье. Родители дали ему немного необычное имя - Илья. Быть может, в честь Ильи Муромца защитника земли Русской - или пророка Ильи? Во всяком случае, ни защитником, ни пророком Корнеич не стал. А наоборот - натерпелся от старших сестёр щипков и насмешек.
Наплакался в подушку. А когда вырос - мстить почему-то не стал. И вовсе не почему-то, а от того, что любил своих сестёр, и когда у средней, Елизаветы, случился казус и срочно понадобились деньги, Корнеич временно (а оказалось - навсегда) устроился на кладбище - в те времена это было проще - и почти всю свою первую зарплату перевёл Елизавете. В то время он почти не пил - так что много ли ему было нужно? На женщинах он сразу поставил крест, взглянув в один из неверных юношеских моментов на себя в зеркало. Он был и впрвду на редкость некрасив: