Серенада для Черного колдуна
Шрифт:
– А оно-то тут каким боком? У тебя во дворце что ли враги? Мне оттуда ожидать удара?
– Не надо ничего ожидать, Тан, - вздохнула она.
– У меня нет врагов.
– Синеглазка!
на поднялась из-за стола, глянула на меня искоса.
– Можно я спать пойду? Я устала.
Хорошенькая и хмурая. Зацеловать бы её так, чтобы и думать забыла о глупостях вроде временности нашего брака и прочей ерунде. И самое смешное, я знал, что у меня получится, уж больно свежи воспоминания о
– И еще мне надо подумать о том, что случилось.
Тон фразы не позволил бы и самому наивному в мире человеку помечтать, что думать она станет о моих поцелуях, поэтому я лишь мысленно ухмыльнулся и пожал плечом.
– Если что-то надумаешь, скажешь мне?
– Вполне возможно.
– Спрятала взгляд за пушистыми ресницами.
– Доброй ночи, Тан. Утром... увидимся?
– ты хочешь меня видеть?
Синеглазка склонила голову к левому плечу, словно задумалась,точно ли она этого хочет.
– Пожалуй, да. Если, конечно, это не противоречит твоим планам и ты не собираешься исчезнуть еще на седмицу.
– Не собираюсь, - улыбнувшись, заверил я. – Попрошу накрыть нам завтрак в беседке в саду. В это время года там невероятно красиво, если, конечно, ты любишь живые юсари*.
– Люблю, – кивнула она.
– Хотя видела их лишь раз, в детстве, на ярмарке.
– Тогда увидимся утром, Синеглазка. И не спи долго. Юсари разговаривают лишь в утренней прохладе.
– Я помню.
Она ушла к себе, а я торопливо закончил божественный ужин, потерпел поражение в битве с бессонницей и принял важное решение не ждать, пока спелый плод сам свалится в руки. Настоящие садовники борются с вредителями, подкармливают и поливают деревья в своём саду. «Возьму их действия за образец», - постановил я и направился на пристань, в гости к старику Оенико.
Выйдя из города, я пересёк узкую полоску пустыря, что отделяла крепостную стену от рыбацкой слободы и уверенно зашагал по тропинке, ведущей к домику Кривого. Идти было недалеко, до крайего пирса, за которым не было уже ничего, кроме бесконечно долгого песчанoго пляжа, дюн, да мёртвого леса.
– Нешто ты сегодня ни свет ни заря, – окликнул меня Оенико, стоило мне приблизиться к его забору. Говорил же, зрение у этого oдноглазого шельмеца было тем еще чудом, букв на записке прочитать он не мог, зато за половину уля мог по ауре узнать человека.
– Чай, приспичило?
Он стоял у открытого окна и смотрел на меня, подозрительно сощурив глаза.
– Приспичило.
Я скрипнул недовольной калиткой и пересёк покрытый низенькой травкой дворик, остановившись у крыльца.
– Впустишь в дом или на улице поговорим?
Внутрь своей обители Оенико впускал меня
– Заходи.
Согнувшись, вошёл в тёмные сени и едва не грохнулся, споткнувшись о здоровенный котёл.
– Осторожней там! – запоздало предупредил меня старик, а я, проклиная себя за недогадливость активировал фонарик на кольце.
– Я там завтрак для животины своей приготовил. Не спотыкнись и не расплескай.
– Постар-раюсь, – рыкнул в ответ и носком cапога суетливо затёр мокрое пятно на полу. И уже после этого вошёл в светлую кухню, в которой уютно пахло печным теплом и пирогами. – Утро доброе, Оенико. Не отвлекаю от дел?
– Отвлекаешь. Нo я переживу.
– И снова посмотрел на меня благожелательно и, я бы даже сказал, любовно. – Проходи, что стал в дверях? Да не туда! Куда ты прёшься? У меня там клетка. Не видишь разве?
Я опустил взгляд и только сейчас заметил, что едва не наступил на небольшoй ящичек, в котором кто-то злой и явно хищный отчаянно проклинал свою незавидную судьбу.
– Действительно, клетка, – смущённо пробормотал я. – Кто там у тебя?
– Брок, – ответил Оенико. – Хозяева попросили изловить. ни, видишь ли, уезжать собрались, надолго. Может, навсегда даже, а он, бродяга, шляется неведомо где…
Подняв с пола клетку, я поставил её на стол и заглянул внутрь и едва не отшатнулся в ужасе, когда на меня злобно сверкнули чёрными бусинами яростных глаз и клацнули жёлтыми длиннющими резцами.
– Ого какой! – восхитился я, опускаясь на скамью. – Дикий.
– Зверь, – согласился енико. – Так зачем пришёл-то, Танари? Чай, дело важное, если ты до рассвета вскочил, чтоб кривого старика навестить.
– Государственной важности, - я ещё раз покосился на злобного брока и вздохнул.
– И даже еще важнее.
– Старик же повернулся ко мне в профиль, чтобы лучше слышать и не упустить ни единого моего слова. – Женщину одну я ищу. Точнее девушку. Молоденькую. А если ещё точнее,то информацию о ней и о её близких… Вот ты мою ауру видишь?
Кивок.
– в чём её принципиальное отличие от прочих жителей Каула, можешь сказать?
– Могу, коли ты по-человечески вопрос задашь. Я тебе кто? Смотритель в исаде, али министр в исинге?
– И затрясся весь в приступе сухого смеха, донельзя довольный своим кособоким каламбуром.
– Тебе чего надо-то? Экина что ли ищешь ещё одного?
– Я не говорил тебе, что я экин, - набычился я.
– то у меня глаз нет и сам я не вижу! – всплеснул руками старик. – От тебя жена что ли сбежала? Ну,так бы сразу и сказал… А то развительные отличия ему подавай! А где их взять?