Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Джейкс Джон

Особняк Купера стоял на Традд-стрит, прямо за углом знаменитого старого дома Хейварда. [9] Это был типичный для Чарльстона особняк, построенный для того, чтобы в нем было прохладно и уютно. Вдоль всей шестидесятифутовой длины дома на каждом из трех этажей тянулись крытые галереи. Глубина дома была двадцать футов – по ширине одной комнаты, и поставлен он был так, чтобы длинная сторона выходила на улицу.

Хотя вход тоже находился с этой стороны, фасадной считалась противоположная – та, что выходила в сад, который Купер называл своим вторым кабинетом. Он часто подолгу работал там с бумагами компании, сидя за высокой кирпичной стеной в окружении цветущих азалий и магнолий, контрастирующих с темной

зеленью мирта и юкки. Порой он даже стыдился, что живет в таком красивом доме один.

9

Имеется в виду дом, когда-то принадлежавший Томасу Хейварду-младшему, одному из трех делегатов от Южной Каролины, подписавших Декларацию независимости. В 1791 году во время визита в Чарльстон в этом доме останавливался Джордж Вашингтон.

Впрочем, времени на подобные мысли у него хватало не часто – он был слишком занят. Маленькая компания по перевозке хлопка уже очень скоро возместила его добровольное изгнание блистательными успехами. Теперь он уже удваивал склады. Такое решение он принял сам, не советуясь с отцом. Тиллет по-прежнему считал «Каролинскую пароходную компанию» всего лишь ненужной обузой или даже источником финансовых рисков. Поэтому Купер все дела вел самостоятельно и был полностью свободен от любой опеки со стороны отца.

Контора, склад и причал компании находились на Конкорд-стрит, недалеко от здания таможни. На всех вывесках, а также на флагах двух утлых суденышек красовалась эмблема компании – контур судна, обведенный в овал и окруженный тремя буквами: «К. П. К.»

Купер прекрасно понимал, что Чарльстону никогда не стать хлопковым портом, если он уже стал портом рисовым. Больше всего хлопка сейчас производили в Алабаме и Миссисипи. Но тем не менее через Чарльстон проходило немало грузов, и Купер очень рассчитывал, что изрядная их доля придется на «К. П. К.». Поэтому несколько месяцев назад он заложил всё и разместил заказ на верфи «Блэк даймонд» в Бруклине в Нью-Йорке, чтобы иметь новый, по-настоящему современный пароход.

Приводиться в движение он должен был гребным винтом, а не колесами, как на старых пароходах. Предполагалось, что три поперечные переборки разделят трюм на четыре отсека, которые можно было бы сделать водонепроницаемыми. В случае если корпус парохода будет поврежден прибрежными камнями, груз в уцелевших отсеках не пострадает.

Такие переборки значительно увеличивали стоимость судна. Однако по восторженной реакции нескольких местных посредников, занимающихся продажей хлопка, Купер уже знал, что дополнительные расходы обеспечат его судну солидное преимущество перед конкурентами, и совсем не важно, что пароходы не так часто садились на мель. Такая безусловная страховка сохранности груза могла во многом повлиять на выбор перевозчика.

И еще необычное новшество должно было защитить судно от пробоин – использование железа вместо дерева. Специальное листовое железо для обшивки корпуса уже было заказано на заводе Хазардов.

Купер гордился проектом своего будущего парохода, который собирался назвать «Монт-Роял». Прежде чем набросать список основных конструктивных и технических характеристик судна и передать его на бруклинскую верфь, он много месяцев провел над книгами по кораблестроению, заполняя эскизами один альбом за другим. Глава «Блэк даймонда» сказал, что, если Куперу когда-нибудь надоест Чарльстон, они с удовольствием возьмут его на работу, и это была совсем не шутка.

С финансированием его нового детища никаких проблем не возникло. Банкирам в Чарльстоне не было дела до его политических взглядов, зато им нравились его деловые идеи, его уверенность и платежеспособность. Купер уже расширил свою компанию на восемьдесят процентов, а ее доходы –

на двадцать. Он завершил обновление старых пароходов, так что они стали более надежными, и предлагал скидки тем посредникам, которые были готовы вести основную часть своих дел именно с ним.

Кроме собственности на Конкорд-стрит, «К. П. К.» теперь принадлежали и двадцать пять акров земли на Джеймс-Айленде, на другой стороне полуострова, на котором стоял город. Участок имел свою причальную линию протяженностью в четверть мили и находился недалеко от заброшенного форта Джонсон. Купер приобрел эту с виду бросовую землю с дальним прицелом, но своими планами ни с кем не делился. И не потому, что боялся насмешек, – просто чувствовал, что осмотрительный предприниматель держит хорошие идеи при себе, пока не наступит благоприятный момент их обнародовать.

И вот сейчас, в сумерках первого майского понедельника, он шел по набережной и смотрел на свою землю, темнеющую за полосой воды. Он по-прежнему верил, что эта покупка не была напрасной тратой денег. Быть может, пройдут годы, прежде чем он сможет использовать этот участок, но такое время точно наступит.

Купер сжимал под мышкой свежий выпуск «Меркури». Экстремизм этой газетенки отталкивал его, но она достаточно подробно представляла жизнь города и штата. В передовице была напечатана душераздирающая история о том, как некая пожилая женщина была задушена прямо в своей постели двумя домашними рабами, которых она за что-то отругала. Рабы после этого исчезли и до сих пор оставались на свободе; газета напыщенно рассуждала о бунтарских настроениях негров и о том, как эти настроения разжигаются пропагандой Севера. Купер вполне понимал общую нервозность штата, ведь негритянское население здесь было очень велико.

Другая статья рассказывала о новых противопожарных правилах. В Чарльстоне они принимались регулярно, чтобы предотвратить несчастье вроде того, которое едва не уничтожило весь город в тридцать восьмом году. На полях газеты рядом с этой статьей Купер записал все, что ему было нужно для завтрашней поездки на север.

Население Чарльстона приближалось уже к двадцати восьми тысячам, и лишь чуть больше половины из них были белыми. Кроме старой аристократии, здесь теперь хватало и беспокойных ирландцев, и живших довольно обособленно немцев, и традиционных иудеев. На фоне сумеречного неба красиво выделялись высокие шпили и крыши домов в окружении могучих дубов и изящных карликовых пальм. Эта чудесная картина в сочетании с бодрящим соленым воздухом напомнила Куперу о клятве, которую он дал себе много месяцев назад. Этот город будет его домом, пока он жив. Или, по крайней мере, до тех пор, пока возмущенная толпа не выгонит его отсюда за его политические пристрастия.

Горько усмехнувшись, он повернулся к городу спиной, чтобы насладиться видом, который любил еще больше. Это был вид на гавань и простиравшийся за ней океан. Чарльстонская бухта по-прежнему оставалась одним из самых укрепленных объектов федерального значения. Повсюду, куда ни кинешь взор, можно было увидеть форты. Слева от Купера, на острове Салливана, находился форт Молтри. Ближе, на илистой отмели, стоял замок Пинкни. Впереди возвышалась громада форта Самтер, а на Джеймс-Айленде оставались заброшенные строения старого форта Джонсон.

Но не внушительное зрелище крепостей приводило его в трепет. Оживленное движение пароходов в заливе – вот что по-настоящему будоражило его кровь изо дня в день. За то короткое время, что он прожил в Чарльстоне, Купер всем сердцем полюбил корабли и, конечно, море.

Земля за его спиной казалась ему старой и застывшей, ничто не менялось на ней столетиями. Земля была вчерашним днем, а вот море, со всеми этими неустанно бегущими пароходами, представлялось ему современным царством скорости, бесконечных открытий и безграничных возможностей. Море было днем завтрашним.