Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Боюсь, не получится, – пробормотал Купер. – Дела не отпускают меня из Чарльстона. – Это была еще одна ложь, но теперь уже себе на благо.
– Очень жаль. На чем я остановился, черт побери?
– Вы говорили о своей сестре и Изабель.
– Ах да. Из них двоих меня больше беспокоит Вирджилия. С тех пор как она приехала домой, она уже получила два отвратительных анонимных письма. А на днях кто-то в деревне бросил в нее ком грязи. Что же будет, если она и дальше продолжит высказывать свои дикие идеи? Думаю, вечером
Купер скрестил вытянутые ноги и улыбнулся:
– Я очень ценю вашу заботу, но ее общество меня нисколько не смущает.
– Надеюсь, хотя и не уверен.
Стэнли Хазард, на взгляд Купера, ничуть не изменился и остался все таким же чванливым, как и прежде. Он то и дело вставлял в разговор фамилии пенсильванских политиков, причем каждую произносил так, словно заранее ждал от Купера каких-то непомерных восторгов.
Изабель оказалась настоящей мегерой. В музыкальную гостиную она пришла вместе с сыновьями. Они вертелись у нее на коленях и пытались перекричать друг друга. Констанция предложила взять одного из мальчиков, но Изабель не позволила – слишком резко, как показалось Куперу. Женщины явно не ладили между собой. Наконец Стэнли предложил жене увести шумных близнецов из комнаты. Все вздохнули с облегчением.
Билли взволнованно говорил о предстоящих каникулах в Ньюпорте. Его обучение в пансионе закончилось, и теперь он продолжал заниматься дома, время от времени наведываясь в Филадельфию, чтобы получить наставления от учителей. В мальчике безошибочно угадывался Хазард, хотя на Джорджа он был совсем не похож. Волосы у него были темнее, чем у брата, а глаза – не такими светлыми. Улыбчивое лицо и мужественный подбородок придавали ему вид надежного и заслуживающего доверия человека, а крепкая коренастая фигура говорила о недюжинной силе.
Появилась Вирджилия. Здороваясь с Купером, она крепко сжала его руку и встряхнула ее – совсем по-мужски. Купер заметил, как нахмурилась ее мать. После нескольких пустых светских фраз девушка уселась рядом с гостем и принялась ему надоедать.
– Мистер Мэйн, как в вашей части Юга восприняли предложения сенатора Клея?
Осторожнее, сказал себе Купер, заметив ее горящий взгляд, она нарочно тебя дразнит. Такие салонные политические беседы ничего, кроме чувства неловкости, не рождают, и рассчитывать на какие-либо соглашения здесь просто глупо.
– Примерно так, как вы и ожидали бы, мисс Хазард, – ответил он с вежливой улыбкой. – Большинство жителей Южной Каролины возражают против компромисса с…
– Как и я, – перебила его Вирджилия.
Мод пробормотала что-то неодобрительное. Купер не сомневался, что Вирджилия слышала замечание матери, но пропустила его мимо ушей, продолжив как ни в чем не бывало:
– В том, что касается человеческой свободы,
Улыбка застыла на лице Купера.
– Думаю, Джон Кэлхун отреагировал на предложения этих джентльменов похожим образом, – сказал он, – разве что не так жестоко, вот только наверняка не по той причине, о которой вы упомянули.
– Тогда я в виде исключения соглашусь с покойным мистером Кэлхуном. Во всех остальных отношениях он был предателем.
Джордж, который держал в руках горящую спичку, даже уронил ее на ковер от неожиданности.
– Бог мой, Вирджилия! – воскликнул он. – Что ты такое говоришь?
Мод бросилась вперед, чтобы наступить на спичку и погасить ее.
– Джордж, посмотри, что ты наделал!
Стэнли хмыкнул и скрестил руки на груди:
– Язык Вирджилии – враг ее.
– Предатель? – повторил Купер. – Вы наверняка сказали это не всерьез, мисс Хазард.
– Для человека, который выступает за отделение ради того, чтобы защитить рабство, другого слова просто не существует. – Вирджилия наклонилась вперед, прижимая к коленям сжатые кулаки. – Точно так же, как нет другого слова для рабовладельца, кроме слова «сутенер».
Все мгновенно замолчали, и воцарилась такая тишина, что стал слышен плач близнецов в глубине дома.
– Если бы я не верил, что вы сказали это необдуманно, – тихо проговорил Купер, – я счел бы это оскорблением всей моей семьи. Я не стану отрицать того, что Мэйны владеют рабами, но они управляют плантацией, а не борделем. – Он перевел дыхание и повернулся к Мод. – Простите, миссис Хазард. Мне не стоило выражаться так вульгарно.
Незачем было добавлять, что им руководил гнев. Это и так было очевидно.
– Вирджилия, ты должна извиниться перед нашим гостем, – сказал Джордж.
– Я… – Вирджилия начала комкать в руках носовой платок, ее рябое лицо порозовело. – Я лишь пыталась выразить личное мнение, мистер Мэйн, – сказала она, промокнув пот над верхней губой. – Если я вас оскорбила, это было ненамеренно.
Однако она лукавила. Хоть Вирджилия и продолжала прикрывать губы платком, ее выдавали глаза. Они смотрели на Купера с какой-то фанатичной яростью.
– Я и сам отреагировал слишком бурно. Приношу извинения.
Произносить эти слова Куперу было мучительно, но приличия требовали. Джордж перешагнул через выжженное пятно на ковре и практически выдернул Купера из кресла.
– Не хотите прогуляться?
Когда они вышли из дома, он сразу же воскликнул:
– Простите, пожалуйста, за то, что она наболтала! Не понимаю, что за радость ей грубить?
– Не думайте об этом. – Купер повернул на мощенную камнем дорожку и пошел к краю террасы. Справа на фоне темного неба сверкали красные огни трех доменных печей.