Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

157

крывались, но и потому, что было бы ошибкой

считать античность этаким чувственным Эльдора­

до: высоконравственные буржуа или им подобные

существовали во все времена.

Всякая непристойность, выставленная напоказ,

коробит Мишеля Шарля. Во время путешествия по

Италии ему случилось встретить «благородного и

достойного кузена д'Аллуэна», как он именует его

с насмешкой, удалого офицера,

дезертировавшего,

чтобы поселиться за границей с женой одного из

своих командиров. Мишель Шарль относится к ро­

мантическому д'Аллуэну примерно так ж е , как

тридцать лет спустя отнесся бы к Вронскому, жи­

вущему в Италии с Анной Карениной, один из его

санкт-петербургских кузенов, путешествующих по

полуострову. Иметь любовницу — одно дело, оста­

вить карьеру и отказаться от чинов — другое. Ми­

шель Шарль не обладает даром провидения, иначе

он не отзывался бы с такой суровостью о человеке,

бросившем армию ради того, чтобы предаться неж­

ностям любви.

Этот «фламандский патриций», как он сам себя

величает, редко бывает обманут внешней сторо­

ной светской жизни, сколь бы блестяща она ни

была. Он наслаждался великолепными балами в

посольстве Франции, но те, что дают Торлониа,

нынешние владельцы банка Альбани, не произво­

дят на него впечатления. Он обращает внимание

только на плохой паркет, что раздражает его как

хорошего танцора, и на обилие гостей-англичан,

что в его глазах обесценивает праздник. Кажется,

он не увидел ни огромных зеркал, которые при-

158

жимистый и любящий роскошь банкир, если ве­

рить Стендалю, задешево покупал в Сен-Гобене,

выдавая себя за собственного управляющего, ни

бесконечно отраженных хрустальных люстр, ни

угрюмого «Антиноя» Альбани *, заточенного, слов­

но молодой хищник в клетке, в слишком тесную

и слишком раззолоченную залу, ни призрака уби­

того Винкельмана *, бродящего среди собранных

им шедевров, порой приносивших несчастье, но

так им любимых. Англичане заслонили моему деду

привидения. В Палермо, несмотря на красивые

глаза великой княгини Ольги, он позволяет герцо­

гу де Ceppa ди Фалько плести небылицы о неоп­

рятности и грубости москвитянок, при этом герцог

запускает пальцы в золотую табакерку, подарен­

ную ему царицей перед отъездом. Мишель Шарль

может, конечно ж е , изображая из себя полутури-

ста-полупаломника, отправиться в Лорето * и при­

нести там обет, как это сделал Монтень, но он

прекрасно видит, что

в этом своеобразном Тибе­

те, каким была в то время Италия, священники по­

рочны и, кстати, не слишком это скрывают.

Монсиньор, поглощающий в постный день «обед

безбожника», возмущает Мишеля Шарля. Воз­

можно, он отметил и другие, более серьезные от­

ступления от правил. Перед отъездом из Рима

молодые люди согласно приходят к выводу, что

быстро потеряли бы здесь веру, если бы она не

была глубоко укоренена у них в душе. Такова бы­

ла неизменная реакция людей, приезжавших с

Севера, на соединенную с распущенностью пом­

пезность итальянского католицизма. За Мишелем

159

Шарлем и его возмущенными друзьями я замечаю

мощную фигуру монаха-августинца, который в

XVI веке по прибытии в Рим едва не пал на коле­

ни, чтобы поцеловать священную землю, орошен­

ную кровью стольких мучеников, а вернувшись на

родину, стал Лютером. Но хорошо воспитанные

молодые французы сочли бы претенциозными

всякие попытки реформировать церковь. Они до­

вольствуются тем, что закуривают сигару и пере­

ходят на другие темы.

«Это путешествие развило мой ум, мое созна­

ние почти ощутимым образом», — скромно заме­

чает Мишель Шарль. Страницы, где этот прогресс

особенно заметен, адресованы Шарлю Огюстену

и посвящены политике. Уже в одном из писем к

матери Мишель Шарль отважился на поэму в про­

зе собственного сочинения (выдав ее за перевод

с итальянского), где сожаление по поводу плачев­

ного состояния Флоренции отлилось в выраже­

ния, весьма близкие тем, которые Мюссе

вкладывает в уста флорентийских изгнанников в

«Лорензаччо» *: этот образчик романтического

красноречия был всего лишь ученическим плагиа­

том. На сей раз он пишет как взрослый и обраща­

ется к мужчине. Будучи иностранцем, хорошо

говорящим по-итальянски, Мишель Шарль выслу­

шал от молодых людей, встреченных во время пу­

тешествия, немало горьких признаний, они

делились с ним своей ненавистью, своими святы­

ми надеждами и разочарованием. Всегда бывает

важен момент, когда юноша, прежде нисколько

160

не интересовавшийся политикой, вдруг обнаружи­

вает, что несправедливость и ложно понятые ин­

тересы проходят перед ним по улице в плащах и