Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

том, как послушно следовал семейным советам.

Как изменился мир! И не только политические ре­

жимы... Но как знать? Может быть, армия обра­

зумит блудного сына, в конце концов, через семь

лет Мишелю будет только двадцать шесть. Добро­

волец был зачислен в седьмой кирасирский полк

и отправлен в Ниор. Мишелю Шарлю хочется по-

265

ехать туда и обнять сына, но подобная демонстра­

ция

нежности противопоказана. Поездки в Париж

для этого провинциала обычно случай поразвлечь­

ся, на сей раз, однако, ни спектакли, ни кафе

«Рига», ни красотки, встреченные на бульварах, не

пробуждают его желаний. Он покупает куклу для

маленькой Мари и возвращается в Лилль.

Мишелю в армии сразу же понравилось. Мы

видели, что он не был страстным патриотом. Если

бы разразилась война, он воспринял бы ее всего

лишь как увлекательную игру, где ставкой была

жизнь. Пока что армейская рутина избавляет его

от всякой ответственности, за исключением про­

стейших обязанностей. Ему нравится военная

форма: сапоги, перчатки с крагами, каска и кира­

са, сверкающие на солнце, словно зажигательные

стекла, так, что ему случилось, потеряв сознание,

упасть с лошади во время парада в знойный пол­

день 1 4 июля. Он оказывается мастаком по уходу

за животными и выездке и ранним утром с на­

слаждением едет на рысях к месту проведения

маневров. Он ценит в товарищах крестьянскую

хитрость и зубоскальство или развязность жите­

лей городских предместий, их умение жить, со­

стоящее в том, чтобы принимать вещи такими,

какие они есть, ему нравятся похабные, непри­

стойные маршевые песни. Он с удовольствием

вспоминает о катании на лодках и пескарях, съе­

денных на берегу реки.

Другие стороны военного досуга прельщают

его меньше. Ему неприятны засаленные карты и

стопки грязных блюдец в кафе, избитые шуточки,

266

отпускаемые по адресу хорошеньких девушек,

пустые пошлые разговоры, прерываемые молчани­

ем или зевотой. Он вытаскивает из кармана Тео­

филя Готье или Мюссе и читает стихи товарищам,

которых только что угостил. Юноши выслушивают

его с вежливым вниманием, но становится ясно,

что пролог из «Роллы» * ни о чем им не говорит.

Мишель всю жизнь страдал от того, что энтузиазм

не передается с быстротою молнии, подобно ра­

зом вспыхивающим свечам в пасхальный вечер в

православных церквах, куда он полюбит потом за­

хаживать в Париже. На своем горьком

опыте он

убедился, что молния далеко не всегда высекает

искру, что недостаточно показать людям краси­

вый п е й з а ж или хорошую книгу, чтобы они су­

мели их оценить. Он садится в траву и

перелистывает книги любимых поэтов, глядя, как

струится вода.

Капрал, взявший под опеку молодого человека

из хорошей семьи, предлагает отвести его в луч­

ший в городе дом терпимости. Мишель испытыва­

ет к проституткам отвращение; то, что он видит в

гостиной провинциального заведения, не заставля­

ет его переменить мнение: здоровенная толстуха,

сияющая от радости, красивая жеманница не пер­

вой молодости, знававшая лучшие времена, креп­

ко сколоченная кумушка, занимающаяся

проституцией так, как другой бы работал грузчи­

ком, опустившаяся пьянчужка, готовая на все и

распухшая от постоянных рюмок, черноволосая

андалузка родом из Перпиньяна... В то время как

бригадир исчезает с одной из девиц, Мишель в за-

267

мешательстве признается помощнице хозяйки,

что не нашел себе даму по вкусу.

— Если бы по крайней мере одна из них была

похожа на вас, — галантно добавляет он.

Собеседница ловит его на слове. Если он дей­

ствительно хочет, мадам охотно заменит ее на ча­

сок-другой, остальное время она принадлежит

себе. Мишелю кажется неудобным отказываться,

к тому же она ему нравится: он проводит хоро­

шую ночь. Рано утром молодой человек, по натуре

своей отнюдь не Дон Хосе *, в спешке одевается,

чтобы не опоздать на перекличку, и перед уходом

кладет на столик два луидора. Звяканье монет о

мраморную крышку будит красавицу. Она видит

золотые рядом с пустыми бокалами из-под шам­

панского, садится в кровати и осыпает своего пар­

тнера оскорблениями, смешанными с рыданиями.

Он принял ее за шлюху, которой надо платить, он

не понял, что приглянулся ей, он всего-навсего

подлец, как и все мужчины. Стоило же быть с ним

такой, какой она не была ни с кем.

Он выходит, потрясенный тем, что оскорбил

женщину. На улице ему под ноги на мостовую па­

дают два луидора. Он не поднял их, но и много

лет спустя все еще вспоминал, как невольно ос­

корбил существо, испытавшее к нему влечение

и — кто знает? — быть может, любившее его

больше, чем женщины, с которыми он жил подол­