Северные архивы. Роман. С фр.

Юрсенар Маргерит

рожки. Перед витриной табачной лавки хорошо

одетый господин обнимает его за шею, бормоча

на ухо предложения, которые кажутся подростку

не такими уж непристойными, хотя и безумными.

Он вырывается из лап антверпенского сатира, бе-

245

гом пересекает шоссе, отделяющее его от набе­

режной, задыхаясь останавливается за сложенны­

ми бочонками. Страх и грубость повсюду. Может,

спрятаться

на ночь под брезентом? Он знает, что

иным хитрецам удается порой подняться на борт

отплывающего корабля, и обнаруживают их толь­

ко в открытом море. Но черные молчаливые суда,

привязанные к причалу простой веревкой, кото­

рая то натягивается, то ослабевает, кажутся недо­

ступными. И что случится в море, когда голод

заставит его выбраться из тайника? Он продолжа­

ет брести наугад, стараясь избегать как полицей­

ских, так и бродяг, и доходит до более узкой

части порта, где выстроились буксиры и баржи.

Женщина на палубе маленького каботажника сни­

мает забытые на веревке полотенца. Мишель ок­

ликает ее: можно ли ему за плату переночевать на

борту? С фонарем выходит муж.

Его просьба вызывает у них взрыв смеха: их

судно не гостиница, завтра на рассвете они отплы­

вают в Остенде. Это пустяки: Мишель выкладыва­

ет им наспех сочиненную историю. Он из Ипра

(он не осмеливается признаться, что прибыл с

другой стороны границы), они с отцом провели

день в городе и потерялись в толпе, он безуспеш­

но искал отца целый день. Теперь ему придется

идти пешком, потому что у него почти нет денег,

но расстояние между Остенде и Ипром не так ве­

лико. Добрые люди верят ему, он ужинает вместе

с ними. Когда муж и жена удаляются в маленькую

кабину, где все сверкает медью, он засыпает на

куче мешков, среди тюков.

246

Следующий день был одним из самых прекрас­

ных дней кончающегося детства. Проснувшись се­

рым мартовским утром на передней палубе, он

наслаждается мощным течением реки. Навстречу

попадаются баржи, на которых вдоль бортовых

сеток бегают дети; флаги на корме стелются над

пеной. Ветерок разгоняет дым, и на палубу падают

мелкие угольки. Чайки с жадностью хватают пи­

щевые отбросы. Мимо проплывают большие ко­

рабли, от которых они словно чудом вовремя

увертываются. Мишелю открывается вся радость

жизни на воде. В устье реки они встречают рыбо­

ловную флотилию. Море неспокойно. Мальчик ге­

роически

сражается с приступами тошноты. В

Остенде, где они швартуются глубокой ночью, он

спрыгивает на землю, не слишком рассыпаясь в

благодарностях своим хозяевам. Кто знает, вдруг

по доброте сердечной они решат сдать его в по­

лицию? В кармане брюк он сжимает оставшуюся

монету в пять франков, этого довольно еще на не­

сколько дней приключений.

Но Остенде в мертвый сезон — для него город

незнакомый. Большие гостиницы стоят словно пу­

стые забаррикадированные казармы. Прохожие,

от которых пахнет пивом, водкой и рыбой, стал­

киваются в узких улочках. Он находит самый

жалкий бар-ресторан, где сдаются комнаты. В ма­

ленькой зале под шум механического органа мо­

ряки танцуют враскачку с девицами. Хозяйка

устраивает малыша (так она его называет) в ком­

нате за кухней. Она приятная, с длинными бело­

курыми волосами, на розовых щеках играет

247

румянец. Мишель удивился бы, если б ему сказа­

ли, что ей столько же лет, сколько его матери.

Она едва говорит по-французски, а он плохо по­

нимает остендский фламандский. Она подает ему

еду и снова наполняет опустевшую тарелку. Она

показывает ему пальцем на дверь комнаты, нахо­

дящейся на верху лестницы. Он ложится, сражен­

ный сном, даже не заметив под стулом женские

ботинки и юбку, висящую на гвозде.

Будит его скрип половиц. Прекрасная хозяй­

ка снимает корсет, при свете свечи он видит,

как она в рубашке подходит к нему, длинные

светлые пряди рассыпались по пышной груди.

Она смеется, она лепечет слова, понятные на

всех языках. Она как раз в том возрасте, когда

совсем молоденькие юноши умиляют и манят, и

она умеет взяться за дело. Впервые Мишель по­

знает ж а р и глубину женского тела и прелесть

сна после разделенного наслаждения. В конце

концов им удается даже объясниться, сливая

разноязычные слова подобно тому, как сливают­

ся воедино их тела. Утром за чашкой кофе с

молоком она дает ему добрый совет:

— Твой отец, должно быть, волнуется. Ты дол­

ж е н послать ему телеграмму. Дать тебе денег?

Ему не нужны деньги. Отправляя телеграмму

из почтового отделения на улице Белых монахинь,

он чувствует, что запирает дверь, ведущую к при­

ключениям: не завтра попадет он в Африку или