Шахматист

Полянская Ксения

— Ну чего ты? Разве я мог иначе? — спрашивал друг, обнимая меня. — Я просто хочу, чтобы тебе стало легче. Вместе мы сильнее. Не знаю, почему люди, впадая в грусть, хотят побыть одни. Это опрометчиво.

— Да… надо быть сильными. Как ты и говорил. Мы должны найти его, — неожиданно произнёс я.

Я был зол и хотел только одного: чтобы Ветвицкий не ушёл от нас. А ведь я верил ему. Мне казалось, что человек, спасший моего друга, не может поступить со мной, как с помойной тряпкой. Я винил себя за то, что ревновал Леру

к нему, а оказалось, что подсознание было право. Я не мог смириться с тем, что он так просто и хладнокровно врал нам прямо в глаза. Одна только эта мысль приводила меня в бешенство.

— Естественно. надо поработать сегодня… А потом — я обещаю — мы возьмём отпуск и уедем куда-нибудь, — продолжил воодушевлённо Макс.

Я крепко обнял его и сказал:

— Спасибо тебе ещё раз.

— Ксюше тоже нужно сказать спасибо, — Брюллов посмотрев на девушку, которая суетливо накрывала на стол. — Она волнуется. Убедила меня в том, что тебя нельзя оставлять одного. Вчера от тебя не отходила. Ты даже на её коленях уснул.

— Правда? Я этого не помню… — вглядывался я в напуганную девушку.

Ксюша почему-то плакала, но продолжала расставлять чайные приборы на стол.

— Она толком нас не знает, но помогает, словно мы её лучшие друзья. Удивительный человек, — сказал Максим, качая головой.

Я молчал и смотрел на её реакцию. Девушка разлила напиток и вытирала стол дрожащей рукой. Слёзы капали на него, оставляя новые следы. Она вытерла их с лица и выдохнула. Внутри меня что-то проснулось. Я эгоистично думал, что ей нет никакого дела до нашей утраты. Никогда так не ошибался.

— Роман Олегович вчера всю ночь с полицейскими со всего города прочёсывал районы. Он был один в машине. Ксюша очень за него волнуется. Слышал, как она плакала ночью, — пояснил мне мой друг.

— Пойдём. Надо работать, — подытожил я.

Макс согласился и мы вернулись в квартиру. Ксюша увидела нас и мгновенно успокоилась.

— Приятного аппетита, парни, — произнесла она.

— Спасибо, Ксюш… Мне приятно, — улыбнулся я.

Это была первая улыбка за двое суток. Она тоже улыбнулась. Поев, я пошёл одеваться. Макс остался с ней наедине. Натянув на себя брюки и футболку, я подслушал их разговор.

— Макс… Я горжусь тобой, — прошептала девушка.

— Почему? — не понял мой товарищ.

— Я вижу, какой ты сильный. Ты волнуешься за Мишу, но должен сохранять самообладание. Стараешься не отчаиваться, и я восхищаюсь тобой, — пояснила она.

— Спасибо… я рад, что хоть кто-то оценил, — встав из-за стола, сказал Макс.

— Миша тоже это ценит, просто пока что не может сказать. Ты не обязан всегда быть сильным. Если что… Я всегда тебя выслушаю, — она усмехнулась. — Никогда не думала, что скажу это человеку, которого знаю два дня…

Она обняла его и вытерла слёзы. Макс поблагодарил Ксюшу, и я, прождав минутку, вышел к ним. Мы быстренько

добрались до участка. Город был беспокойный и словно потерял свои краски. Хотя, может, это мне так казалось. В участке была суета. Мы решили не медлить и сразу направились к Роману Олеговичу. У нас не было плана, только растерянность. Начальник был вымотан. Он не спал всю ночь, чтобы не упустить Ветвицкого. Мы не знаем, получилось ли у него, но, судя по его уставшему лицу, вряд ли.

— Заходите, — пригласил он, потирая лоб. — Тяжёлое утро…

— Не то слово, — подтвердил Макс.

— Значит, какие новости. Вчера мы нашли его автомобиль. Ветвицкий бросил его на перекрёстке. Этот урод не выехал из города, а где-то пытается залечь на дно. Вопрос, где? — на выдохе проговорил начальник.

— Хороший вопрос, — отвечал я.

— Мысли есть? — спросил Черниговский.

Глаза его были словно пустые. На начальство легла самая тяжёлая работа. Отвечать за всё, что произошло в течение этих дней. Город гудел от напуганных граждан, СМИ как всегда раздували дело до невероятных масштабов. И Роману Олеговичу, помимо ночного патрулирования, приходилось отвечать на вопросы, оформлять документы, управлять всеми в участке и давать поручения.

— Как насчёт архива? Узнать про него хоть что-то… Может, ему есть, к кому идти? — предположила Ксюша.

— Неплохо. Но тебе, Ксюш, придётся провести вскрытия, — сказал Роман Олегович, сжимаясь от головной боли.

— Я понимаю. Всё сделаю, но, пожалуйста, пап, отдохни… — умоляла она.

— Солнышко… документы, — кратко возразил он. — Кстати о них. Миш, тебе придётся всё оформить. Мы выдвигаем Ветвицкому обвинения. Его отпечатки и потожировые совпадают. На тебе, Макс, архив, — раздал указания Роман Олегович.

— Так точно, — произнёс мой друг.

— Работайте, сейчас надо много работать, — сказал начальник, отмахнувшись.

Все направились по своим делам. В моём кабинете было пусто. Так же пусто, как и на моём сердце. Стопка документов звала меня на очередное испытание. Чего там только не было. По нескольку экземпляров каждой бумаги: экспертизы, опросы, заключения и так далее. Голова гудела, но я боролся с усталостью. Через пару часов Ксюша принесла мне новые документы. Стопка уменьшилась лишь на половину к тому моменту. Она помогла мне их перепроверить.

Вдруг на весь кабинет раздался громкий звонок. Я взял трубку:

— Да, Макс?

— Миша, я всё, блять, понял! Всё до единого! Я уже еду туда, но заходить без вас не стану. Вызови патруль и приезжай немедленно! Хер с этими документами! — кричал Макс.

— Стой! Куда ты один попёрся?! — возмутился я, выбегая на улицу вместе с Ксюшей.

— Я не буду без вас действовать, не волнуйся. Просто послежу возле подъезда. Адрес СМС скинул, — сказал Макс.

— Ладно, — я положил трубку.