Шахматист
Шрифт:
Ксюша быстро сообщила начальнику о подмоге, и тот немедленно начал собирать всех из участка. Восемь полицейский машин и мой старенький автомобиль мчались на улицу Курсантов, 7.
— Какой-то знакомый адрес, — произнёс я.
— Ты тут уже был? — спросила Ксюша.
— Кажется, да… Вот только по какому поводу, не помню.
Я вновь позвонил Максу и попросил его говорить со мной, пока мы едем. Поначалу ничего особенного не было. Но потом посторонний и до боли знакомый мне голос сказал Максиму:
— Выслеживаешь меня?
Я испугался, но понимал,
— Отойди от меня! Руки вверх, урод вонючий! — кричал Максим.
— Ты так ничего и не понял? — спросил Ветвицкий.
— Я всё понял, — ответил мой друг.
— Правда? Если бы ты всё понял, ты бы ни за что не приехал. Но спасибо за конец моей шахматной партии, — продолжал Ветвицкий.
— Чего? — не понял Брюллов.
— Ты был в моих планах. Жаль, девчонку новую не смогу прикончить, — насмехался убийца. — Но она лишь мелочь по сравнению с тобой.
— Ты про Ксюшу? — уточнил Макс.
«Давай, Макс, тяни время!» — думал я, мчась по дороге с мигалкой.
— Да. Она не входила в мой список. Ну, может она и не имеет для него такого веса, — пояснял убийца.
— Для него? — переспросил Макс.
— Да. Раз ты сюда приехал, то ты знаешь обо мне больше Миши.
— Твоя фамилия Костенко, — намекнул мне Макс.
«Костенко… Нет, нет, нет!» — я тоже всё понял, и сказать, что моему страху не было предела, ничего не сказать.
— Да, верно. Это моя старая фамилия, так себе, если честно, звучит. Разве великий убийца может быть со столь ущербной фамилией? — злился Шахматист.
— Вся эта невероятная партия в шахматы была только ради одного человека. Да, я своебразный фанат, — он засмеялся. — Всё это было только ради… Миши, — закричал он.
— В каком это смысле? — не понимал Макс.
— Давай немного подумаем. Боткова, Варавин, Механов, полицейские — все они были убиты ради одной цели. Создать иллюзию, что у меня другой мотив, подорвать авторитет Миши, доказать ему, что мне всё сойдёт с рук. Но такие ничтожества, как Механов, меня не интересовали. Я поджидал удобный случай. Такой момент, когда ваше доверие ко мне станет непоколебимым. Пришлось даже с этой дурочкой встречаться, — объяснял он.
— Заткнись! — заорал Макс.
— Я знал, на что давить. Миша предсказуем и жалок. Он боялся своего начальника, уважал его в какой-то мере, и я решил, что это будет первый укол. Затем Сергеич. Он значил для него невероятно много, второй отец и бла-бла-бла. Сергеич был единственным, кто всё понял раньше, чем нужно. Он ждал меня у себя дома. Знал, что я приду. Этот придурок увидел мой кейс с синей ручкой и стал на меня копать. Но я пришёл. Это уже был прокол сердца Миши. Лера догадалась, увидев снотворное, которое я ей подмешал во время недавнего убийства, и вспомнила, что видела меня порой в списках, но не придавала этому значения. Прекрасное алиби, не так ли? Жаль только, они поругались, и Миша не получил ту дозу боли, которая
— Ты не собирался его убивать… — сказал Макс ошарашенно.
— Конечно, нет. И в моём списке остался лишь один. Самый дорогой и важный для него персонаж. Человек, за которого он умрёт. С чьей смертью не справиться, — пояснил Ветвицкий.
— Я, — наконец осознал мой друг.
— Именно. Спасибо, что приехал, я был в замешательстве, как тебя достать.
— Попробуй только тронуть меня! — завопил Максим.
Я уже повернул во двор и, выскочив из машины, с другими полицейскими побежал в сторону Макса, держа перед собой пистолет. Я увидел его на асфальте. Лужа крови медленно растекалась в разные стороны.
— Нет, нет, нет! — завопил я.
Полицейские закричали руки вверх и Ветвицкий с окровавленными руками и, словно поклонившись, положил нож на землю. Ксюша вызвала скорую. Я рванул к Максу.
— Не смей! Не-е-ет, ты не умрёшь! — повторял я, держа друга на руках.
— Всё нормально. Всего лишь царапина, — плакал Максим, прикрывая большое ножевое ранение.
Оно было одно, но довольно глубокое.
— Пожалуйста… Я не переживу этого… — задыхался я. — Не надо.
— Успокойся, братец, — улыбался Макс. — Я сглупил, прости меня, — кашлял он.
Я чувствовал это. Дежавю. Скорая приехала и забрала Макса, а я усадил Ветвицкого в машину и произнёс:
— Шах и мат, сука! — и ударил его по лицу.
Он истерично засмеялся. Но сейчас не это волновало меня. Я чувствовал гнев, страх, отчаяние и боль. Прыгнув с Ксюшей в скорую, мы помчались в больницу.
— Миш… Я люблю тебя… Ты был лучшим человеком в моей жизни. Прости, что бесил тебя шутками и был надоедлив, — говорил Макс. — Позаботься о Лене и о сёстрах, прошу…
— ТЫ НЕ УМРЕШЬ, — закричал я.
— Пожалуйста, пообещай мне, — простонал Брюллов.
— Обещаю, — сказал я, гладя его по щеке.
Мы наконец доехали и, переложив Макса на каталку, врач закричал:
— В операционную его, живо!
Его укатили, а я сел на больничный пол. Ксюша, что всё это время была рядом, села около меня.
— Миш… Всё будет нормально! — сказала она, держа моё лицо в своих ладонях.
Я качал головой. Я был уверен, что это конец.
— Он не умрёт! Я… Я обещаю! Там раны довольно глубокие, но не смертельные, — говорила девушка.
— Обними меня… прошу, — рыдал я.
Да. Глупая просьба. Но я этого хотел. Я хотел быть с ней всю свою жизнь. Хотел в этот момент думать о просьбе Макса и Сергеича. Люби, иначе будет поздно. Девушка не раздумывая обняла меня. Теплые, солёные от слёз губы касались моей щеки. Она сказала:
— Я испытываю к тебе довольно странные чувства. Ты мне очень нравишься, Миша… Конечно, мы мало знакомы, но, думаю, мы сможем стать гораздо ближе. Обещаю, Макс не умрёт.
Лучшие слова поддержки. Нам оставалось только ждать. Мы молчали, сидя на холодном полу перед операционной. Прошёл молчаливый час. Ксюша, наконец, спросила: