Шахматный порядок
Шрифт:
— Это многое объясняет, — задумчиво проговорила Анна.
— Еще, говорят, Гриндевальда выгнали за какую-то загадочную историю в Дурмстранге, — заметил Эрик.
— Никакой загадки, — покачала головой Хелена. — У него в школе была русская или польская подруга Ксения Бидная. Они решили побаловаться адским огнем в закупоренном пространстве. Погибло, кажется, двенадцать детей, включая и саму Ксению.
— Ужас какой… — глаза Вики расширились от ужаса.
— Так как все же возник Туле? — Альбусу не хотелось уволить разговор в другую сторону.
— А! —
— А почему тогда в Туле нет факультетов? — вытянула шею Кэт.
— Так ведь у нас не было четырёх магов- основателей, — засмеялась Хелена. — Вот и построил, как смог. Учимся четыре года все вместе, в потом расходимся на специальные классы ещё на три года. Класс алхимик, класс теории истории магии, класс гербового и волшебной золотого и класс арифметики. На выбор, — развела она руками.
— Удобная структура, — бросила Вики. — У всех и интерес к предмету, и знания остаются.
— Каждый класс ведёт один профессор. К концу четвёртого курса он отбирает себе учеников.
— А как вы живете? — спросов Анна, закинув тонкую ногу на ногу.
— А! У нас три корпуса, — Хелена, видимо, не уверенная в своём английском, — изобразила их в воздухе длинными пальцами. — В одном живут мальчики, в другом девочки, в третий мы ходим на занятия. И есть четвертый корпус с флигелем и садом: там учимся в спецклассах после четвёртого курса.
— Алхимия очень тяжёлая, — пожаловалась немка. — На первом курсе учим только элементы и реакции. Со второго курса в фартуках сами толчем пестиком минералы и растения, чтобы готовить их для реакции. Ее ещё надо расписать на доске самому, как в математике.
— Но когда же вы… варите? — вскинул брови Эрик.
— А потом варим, как сами заготовили. И расписываем на доске, что чему. Пуффф… То рассчитывать магическую массу, то валентность, то принцип согласования элементов. Хорошо, хоть лето есть: можно поехать на летние курсы к какому-то профессору и за плата позаниматься дополнительно.
— Невероятно, — откинула золотистые волосы Кэт. — Мы только выясняем, чем одно зелье от другого отличается, и варим. И всё.
— Это количественная наука, где расчёты и расчёты, — вздохнула Хелена.
— Никогда бы не подумал, что зельеварение так тесно связано с вычислениями, — признал Эрик.
— Там все на вычислениях, — засмеялась немка. — Не так сложил объём магической массы — все посыпалось.
— Но как же тогда мы обходились без объема магической массы? — растерялась Вики, стараясь разобраться в теме налету.
— Нн знаю, как без этого превращать элемент в элемент, — сказала Хел. — отрицательно заряженные можно трансфигурировать только в отрицательные, положительно заряжённые в положительные. И сочетать их только парно.
— А как у вас ЗОТИ проходит? — спросил Эрик.
— ЗОТИ? У нас нет такого. Есть Белая, чёрная и красная магия, —
Альбус улыбнулся: за минувшую неделю бедная немка так и не научилась говорить звонко окончания и связывать слова. Она говорила как-то немного удивительно, делая ударение на каждом слове, словно они были отдельно друг от друга.
— Никогда не слышал о красной магии, — пораженно признал Эрик. — Это более редкий аспект, чем чёрная?
— Это выше белой и чёрной. Что-то вроде теории бессмертия и философского камня. Нам только азы дают…
— Нам и основ не рассказывают, — вздохнула Кэт. — Считается, что это запретно. Интересно, а где все же находится Дурмстранг? — вдруг сменила она тему.
— О! Однажды маглы чуть не заметили Дурмстранг, и это был большой скандал, — охотно пояснила Хелена. — Это было в конце позапрошлого века. Наш австрийский полярник Юлиус Пайер открыл Землю Франца Иосифа и назвал её в честь императора. А севернее он увидел сияние голубых гор и сказал, что оно похоже на волшебные саги скандинавов.
— Мерлинова борода, — в синих глазах Вики мелькнул искренний интерес. Она слушала, как завороженная. — Это и был Дурмстранг?
— Да! — кивнула Хелена. — Пайер был сквиб: он мог его видеть, но не понимал, что видит. Он назвал этот остров Землёй Петермана, и его внесли на карты. Министры магии в России и Австрии выразили протест, особенно досталось русским…
— А почему именно русским? — уточнил Эрик.
— Они же хранители Дурмстранга и отвечают за его тайну, — охотно пояснила Хелена, — Пришлось выкручиваться. Сказали маглам, что это был мираж, а не остров.
— Вовремя успели. До раскрытия ведь совсем немного оставалось, — вздохнула Кэт.
— А потом в Дурмстранг поехала учиться дочь Пайера Юлия… — продолжала Хелена. — Встретили бедняку там не особенно тепло. И, кстати, она тоже училась с Гриндевальдом на одном курсе, — понизила голос Хелена.
— Трудно ей пришлось, похоже, — вздохнула печально Кэт.
— Интересно, как едут в Дурмстранг? — задумчиво спросил Эрик. — Неужели на поезде почти к Северному полюсу?
— Нет, — засмеялась Хелена. — На подводном корабле. Он начинает путь из Вены, потом идет через Дунай, Чёрное море и как-то по рекам через всю Россию далеко на север. Детей по дороге собирают. А поздно вечером на другой день всех привозят в Дурмстранг.
— А как едут в Туле? — спросил Эрик.
— Не поверите, но через знаменитый замок Нойшванштайн, — охотно пояснила Хелена.
– Утром двенадцатого сентября нас везут туда как бы на экскурсию, показывают гобелены по операм Вагнера. Потом мы проходим в секретную комнату, и оттуда через зеркальный коридор проходим в Туле.
— А почему двенадцатого, а не первого? — изумилась Кэт.
— У нас двенадцатого учебный год начинается, — пояснила Хелена.
— Вы забыли, что в восемнадцатом и девятнадцатом веках Европа перешла с юлианского календаря на григорианский, — пояснила Клэр. — Наше 12 сентября было в восемнадцатом веке первое, вот у немцев и осталась традиция.