Шахматный порядок
Шрифт:
Только сейчас он начинал понимать, что значит взрослое слово «отдаляться». Твой близкий друг ещё вроде бы друг, ещё как-будто все по-прежнему, но с каждым днём происходит что-то не так. Каждый день, каждую неделю вы общаетесь все реже и реже, и ты ощущаешь, что у друга уже нет потребности общаться столько же, как полгода и год назад. Твой друг больше сам не начинает разговор: он только отвечает на твои вопросы. Твой друг занят больше, чем прежде, хотя у тебя по-прежнему столько же времени. Время вашего общения неуклонно сжимается: где прежде были дни, теперь часы, а потом и минуты. И этот процесс нельзя повернуть назад, как бы тебе этого
Сам Альбус решил не приглашать на праздник никого. То ли из-за обиды на Кэт, то ли от злости, то ли просто от какого-то странного внутреннего охлаждения он решил идти на бал один. В конце концов, пройдет сейчас этот дурацкий бал, и все станет также как прежде… Или не станет? Альбус каждой клеточкой души ощущал странную апатию. Единственное, что ему хотелось — это, пожалуй, читать побольше книг про Темное волшебство, хотя после них он чувствовал себя еще больше усталым и разбитым.
Утром в Сочельник Ал вышел в гостиную, ежась от сквозняка. Народ готовился к балу, и, кажется, впопыхах забыл о завтраке. Ночью ему снился жуткий сон: змееподобный человек в зеркале наставил на него палочку и выпустил зеленое проклятие. Avada Kedavra, заклятие убиения. Во сне Альбус понял, что он убит, но, проснувшись, с удивлением обнаружил, что жив — это всего лишь сон. Чувствуя странный холод он спустился в гостиную, и, поежившись, сел у камина. Странно, но девочки крутились, уже примеряя бальные платья, словно не боялись холодов.
Одной из слизеринок, готовящейся к балу была Валери Гэмп. С обязанностями старосты она справлялась: всегда могла дать первоклассникам совет насчёт домашних заданий, вовремя снять баллы в случае нарушения дисциплины, никогда не позволяла себе повышать голос. В общении Вэл казалась весьма милым человеком за счёт вежливости, харизмы и прекрасного чувства юмора. Она весьма быстро нашла общий язык с Кэтрин Забини: девушки часто общались и шутили. Альбус нисколько не удивился, увидев их вместе, отходящими от зеркала: они, кажется, продолжали какую-то свою болтовню.
— Все же Макгошка молодец, что турнир провела, — сказала Кэтрин, поправляя изящные рукава праздничного платья. — Множество впечатлений, новые друзья, бал…
— А вот у Брэдли всегда были нелады с начальством, — вздохнула Гэмп.
— Как? — вскинула брови Кэт. — Невероятно умный, талантливый и ответственный человек. Вежливый. В чем проблема — то?
— В том — то все и дело, — развела руками Вэл.
— Брэдли считал, что начальство уступает в интеллекте, но начальствует? — догадалась собеседница.
— По-сути так и есть, — отрезала Кэт. — Брэдли формально им подчиняется, но знает и умеет несоизмеримо больше.
— Он этим управленцам дарил с улыбкой свою книгу с ехидной подписью: с пожеланием научных успехов, — звонко рассмеялась Вэл.
— Гениально, — заливалась Кэтрин. — Пусть успехи прославят вас на весь мир!
— Они к нему придирались по мелочам, — фыркнула собеседница. — А вот он им в ответ новую статью.
— Молодец, Брэдли, — с гордостью проговорила Кэт. — Завидуйте молча.
Несколько второкурсниц, включая Евангелину Забини, болтали о нарядах, обступив полутемное зеркало с двумя свечами по бокам. Ал послал улыбку Кэтрин, но та, поглощенная болтовней с Валери, не заметила его. Альбус посмотрел на тусклое каминное пламя. Кажется, это было вполне естественно, что Кэт не замечала его, ибо зачем ей было теперь его замечать? Закинув ногу на ногу, Ал попытался углубиться
Гостиная была украшена небрежно. Камин украшали сосновые ветви, под зеркалом и над длинным салатовым диваном повесьте рождественские венки. На самом камине поставили небольшую ёлку, с зелёным, красным, жёлтым и синим шарами. В других гостиных установили по слухам такие же. «Дружба всея Хогвартса», — ехидно подумал Альбус.
Завтрак прошел сумбурно, словно всем хотелось, чтобы он закончился как можно быстрее. Ели уже сияли праздничными шарами, а проносившиеся духи вовсю обсуждали предстоящий бал. Роза и Эльза отчаянно зевали за гриффиндорским столом: они, похоже, проболтали всю ночь. Кэт уже помахала Алексею, словно говоря, что уже спешит к нему, да и Эрик безотрывно смотрел на стол Гриффиндора. Даже Скорпиус Малфой что-то важно шептал Крэббу, изредка хихикая: они, похоже, обсуждали девчонок. Зато Джейс, позабыв, кажется о присутствии Белинды, смачно осматривал вытянутые длинные ноги Анны Вудсток. Альбус усмехнулся: он не ощущал особой грусти — скорее, на душе поселилось щемящее одиночество, точно он снова был ребенком и смотрел, прищурившись, на огни вечернего города.
Покончив с завтраком, Альбус поднялся в башню и стал наблюдать в маленькое окошко, как поет снег, укрывая школьный дворик снежным покрывалом. Впереди лето, и Алу осталось всего полгода до пятнадцати. Ал вздохнул и поправил волосы, наблюдая за беспорядочным порханием снежинок. Уже пятнадцать, куда только уходит время? В голову снова лезли мысли о Кэт. Ты утешаешь себя тем, что это глупости, мнительность и ничего не изменилось по большому счету. И вместе с тем ты прекрасно понимаешь, что изменилось все, и ты не в силах вернуть все назад. Ты говоришь себе, что завтра, послезавтра, все будет иным, но приходит послезавтра, а не меняется ничего.
«Что с ними случилось? Жизнь с ними случилось!» — говорил иногда в шутку дядя Рон.
Альбус ненавидел эту фразу: слыша её, он испытывал внутренне омерзение. Его любимая мысль звучала иначе: «Любого человека я просил о чем-то только один раз. В исключительных случаях — дважды. А трижды — никогда и никого». И он почему-то понимал, что его любимая мысль несовместима со словами дяди Рона.
Незаметно для себя Ал поднялся в библиотеку. У входа промелькнула Роза Уизли, зачем-то наколдовывающая нитки. «Шить, что ли, собирается?» — фыркнул Альбус. Потолок и стены библиотечного зала украшали рождественские гирлянды и венки из омелы. Пара витых свечей одиноко проплывала по комнате. Оно и понятно: кому нужно украшать помещение, находившееся так далеко от Большого зала? В воздухе бал разлит праздничный и загадочный запах — смесь картона, хвои и ветоши коробок со старинными игрушками, рождавший странное томительное воспоминание о детстве: о тех временах, когда хочется вырасти поскорее, а потом, когда вырастаешь, сожалеешь о них.
«А трижды — никогда и никого!» — сказал себе Альбус. Предстоял бесцельный день хождения по Хогвартсу. Читать не хотелось, и Ал решил занять чем-то поинтереснее.
От нечего делать Альбус пошёл наугад в одну из маленьких башен. Это крыло Было почти необитаемым, и сюда мало кто заглядывал из учеников, Было холодно, и в щели сильно сквозило, пронизывая до костей. Выглянув в окно, Ал вдруг поймал себя на странной мысли, что однажды он уже видел этот базальтовый парапет, заметенный снежинками. Но где?