Шелковы цепи
Шрифт:
— Он не умирает, — хмурюсь, чувствуя себя в ловушке. — Черт возьми, Ксения. Я босс мафии, а не гребаная сваха.
Она берет список и сует его мне.
— Мужайся, братишка. Это больше, чем твой член. Сделай это для папы, для Братвы.
— Ксения, если я это делаю, то делаю по-своему.
— У тебя есть кто-то на примете? — Ее глаза пронзают меня насквозь.
Я отвожу глаза и смотрю на мертвое тело Федора. Повсюду капает кровь, его жизнь погасла как свеча.
Блядь, если я не разберусь
Новости здесь распространяются как лесной пожар, и если другие банды узнают, что Пахан борется со смертью, теряет силы, они воспримут это как слабость и трещину в нашей броне. Нравится мне это или нет, но эти традиции должны соблюдаться.
Ксения права. Братва сейчас зависит от моих гребаных решений.
Но, черт возьми, я не доставлю ей удовольствия от осознания того, что она попала в точку.
— Это не твое дело, — рычу в ответ.
Ксения поворачивается, чтобы выйти из комнаты, но останавливается в дверях.
— Кстати, у тебя есть пять дней, чтобы решить, кто станет твоей женой.
Глава 13
Лаура
Завтрак — это экстравагантное блюдо прямо из глянцевого журнала, и все благодаря Наоми, молодой рыжеволосой девушке, которая его принесла.
Я копаюсь в пушистом омлете с зеленью и сыром, а на гарнир — малосоленый бекон. А еще эти блинчики, пропитанные кленовым сиропом и увенчанные тающим кусочком сливочного масла — безумно вкусно.
Откусываю кусочек дыни в форме сердца.
— Ммм… — не могу удержаться от стона, вкус освежающий, как будто ее только что сорвали этим утром.
Оглядываю комнату, моя голова все еще кружится от вчерашнего вечера.
О чем, черт возьми, я думала?
Окружающая меня роскошь кажется сюрреалистичной, как будто я попала в чужую жизнь. Завернувшись в этот мягкий халат, я чувствую себя не в своей тарелке, но при этом странно царственно.
Нет, не царственной — скорее, как Джулия Робертс в фильме «Красотка», только без роли проститутки.
Смотрю на часы. Еще рано, хотя Виктор ушел еще раньше, вымыв меня, высушив мои волосы, чего никто никогда для меня не делал, и уложив в постель.
Затем ему позвонили, и его лицо стало серьезным. В следующее мгновение он поспешно накинул одежду, явно раздраженный.
— Никуда не уходи, — звучит в моих ушах шепот Виктора. — Если я не увижу тебя здесь, когда вернусь, ты будешь наказана.
— Ты не можешь держать меня здесь, это называется похищением, — протестую я, чувствуя руку на своей шее, и его дыхание на губах.
— Делай, как я говорю, Лаура, — хватает зубами мой сосок, прежде чем втягивает его в рот, язык кружится вокруг чувствительного бутона.
— Нет, — задыхаюсь, хватая руками его за волосы, пока он сосет и облизывает мой
— Ты моя, — рычит он, его руки обхватывают мою талию, притягивая ближе.
— Это жутко, когда ты постоянно так говоришь, — парирую я, закатывая глаза. Но сжимаю свою киску, отвечая на его прикосновения сводящей с ума смесью разочарования и желания. — И я не твоя, — говорю с придыханием и неубедительно даже для себя самой.
Он не смеется. Его взгляд напряженный, непоколебимый.
— Будь хорошей девочкой, — предупреждает он, впиваясь пальцами в мою кожу.
Я встречаю его взгляд с вызовом.
— Не буду, — слова вылетают прежде, чем успеваю их остановить, срываясь с губ в спешке. — Я больше никогда не увижу вас, Виктор Морозов.
Даже когда говорю это, мое сердце замирает, а в груди поселяется пустота. Но я не могу вернуть все назад. И не буду.
Его глаза вспыхивают, в их глубине плещется что-то опасное и собственническое. Он наклоняется ближе, губы касаются моего уха.
— Это мы еще посмотрим, правда, Лаура? — Его голос — низкий гул, обещание и угроза в одном лице.
Я дрожу, мой пульс учащен. Я знаю, что должна оттолкнуть его, должна бежать так далеко и так быстро, как только смогу. Но какая-то предательская часть меня хочет остаться, и увидеть, как далеко зайдет эта опасная игра.
Господи, помоги мне, но я не уверена, что у меня хватит сил сопротивляться ему. Не тогда, когда он так смотрит на меня, так прикасается ко мне.
Как будто я принадлежу ему, и ничто в мире не может его остановить.
Прекрати, Лаура. Прекрати это.
Да, это было дико и безумно. Но пришло время снова погрузиться в свой собственный хаос.
И вдруг он переворачивает меня. Его рука опускается на мою задницу с резким шлепком, который эхом отдается в комнате. Это жжет, даже обжигает, и я не могу удержаться от вздоха — смесь шока и чего-то еще, чего-то горячего.
— Не вздумай уходить без моего разрешения, — дразнит он, его голос низкий и опасный.
Я пытаюсь вывернуться, но он слишком силен.
— Знаешь ли, ты не можешь просто отшлепать меня, чтобы я осталась.
Виктор придвигается вплотную, его дыхание обжигает ухо: — Возможно, могу, Лаура.
А потом он просто останавливается.
Встает прямо, бросает на меня еще один горячий взгляд, от которого у меня внутри все переворачивается. Не говоря ни слова, выходит за дверь, оставляя меня в беспорядке из гнева, растерянности и жгучего желания, которое я не могу игнорировать.
Будь он проклят.