Шелковы цепи
Шрифт:
Лаура поворачивается, и когда наши глаза встречаются, меня пронзает электрический разряд.
Глаза Лауры мечутся между мной и папой, а потом останавливаются на моих. Выражение ее лица — комически преувеличенная смесь страха и паники, она безмолвно умоляет меня о помощи. Я не могу сдержать тихую усмешку над ее нелепым лицом, пытаясь скрыть абсурдность ситуации от старика, который сидит в своем кресле, ничего не понимая. Лаура похожа на загнанное в ловушку животное, умоляюще глядящее на меня своими широко раскрытыми глазами. Я едва заметно подмигиваю
Она оглядывается на папу.
— Мы… э — э… Это было в клубе, — заикается она, в то время как я уверенно заявляю: — В ее книжном магазине.
Она быстро поворачивает голову и пристально смотрит на меня, ее губы поджаты. Мне требуется все, чтобы не расхохотаться.
Эта ситуация может стать главным событием моего дня.
Папа, выгнув одну бровь, спрашивает: — Так это клуб? Или книжный магазин? — Его взгляд мечется между мной и Лаурой.
Я делаю еще один глоток вина и чувствую, как оно обжигает горло.
Откидываюсь на спинку кресла и начинаю рассказывать историю.
— Я выбивал долг, который нам причитался, когда наткнулся на ее захудалый книжный магазин, — говорю, немного искажая правду. — Потом она оказалась в моем клубе. — Я продолжаю, украдкой поглядывая на Лауру. Краем глаза вижу, как она нервно делает глоток воды. — Вот тут-то она и влюбилась в меня, как последняя дура, — на губах играет ухмылка. Я замечаю, как Лаура изо всех сил старается не закатить глаза, и вена на ее шее пульсирует, когда сдерживает себя.
— Итак, я сделал предложение, и она согласилась, — с трудом сдерживаю смех, когда она чуть не захлебывается водой, но вовремя умудряется взять себя в руки. Она быстро вытирает рот салфеткой и бросает на меня взгляд мечущий кинжалы.
— И вот так, — заявляю я, ухмылка уже полностью сформировалась, — мы поженимся через три дня.
Я оглядываюсь на Елизавету, замечая, что ее взгляд прикован ко мне, а глаза расширены от восхищения. Она цепляется за каждое слово, думая, что это какая-то эпическая романтика. Игриво подмигиваю ей, и она отвечает ярким, невинным смехом.
— Конечно, да, — насмехается папа, качая головой в недоумении от моего краткого изложения нашей истории любви. Затем он переключает свое внимание на мою будущую жену, которая, кажется, мечтает, чтобы пол поглотил ее.
Он спрашивает: — Значит, вы владеете книжным магазином?
— Уверяю тебя, папа, она прекрасно впишется в нашу семью, — обрываю его, ища способ переключить внимание. Поворачиваюсь к Елизавете — Может, приступим к ужину?
— Да! — волнение Елизаветы прорезает напряжение. Она потирает живот, поджав губы в предвкушении. — Я умираю с голоду!
— Действительно, кухня готова произвести впечатление, специально для тебя, папа, — добавляет Ксения, сглаживая остатки неловкости.
Наш отец устало вздыхает и одобрительно кивает.
У меня внутри завязывается узел, когда вижу старика, такого хрупкого после инсульта. Как будто хребет нашей семьи прогибается, вот-вот
Дерьмо, теперь это моя вина. Я не могу позволить никому увидеть беспокойство, трещину в нашей броне. Это больше, чем просто он; речь идет о том, чтобы не дать империи почувствовать запах страха.
В этот момент вибрирует мой телефон. Я достаю его из пиджака, и на экране появляется сообщение.
Миша: Следим за призом на складе Доксайд. Товар там.
Миша, как всегда, надежен.
Как раз в тот момент, когда собираюсь спрятать телефон, на экране появляется еще одно сообщение.
Миша: Мы потеряли след Дэйва Янковски.
Глава 28
Лаура
Часы на стене бьют девять. Их звук насыщенный, как и все остальное здесь.
Через два часа я застыла на месте, как тряпичная кукла, выставленная на показ.
И наконец, двенадцатое блюдо — нежный десерт, который больше похож на искусство, чем на еду.
Из кухни выходит сам шеф-повар, удостоенный звезды Мишлен. Этот кулинарный волшебник с закатанными рукавами на татуированных руках и щетиной на челюсти выглядит так, будто только что выиграл битву, когда ставит на стол тарелку с крошечными, почти смехотворными пирожными.
— Наш финал, — объявляет он, — деконструированный тирамису в сочетании с малиновым кули и кнелью мусса из белого шоколада. А для нашей юной мисс, мы специально подготовили безалкогольную «шоколадную дегустацию». Пожалуйста, наслаждайтесь.
Я сдерживаю смех, недоумевая по поводу крошечных порций.
Мысленное примечание: у богатых людей странные стандарты того, что считается едой.
Я прикидываю в уме, достаточно ли съела, чтобы считать это полноценным приемом пищи по любым стандартам. Спойлер: Нет. Мне приходит в голову мысль, что любой нормальный человек счел бы этот обед совершенно нелепым. Двенадцать блюд, а я все еще фантазирую о ночном походе за гамбургерами.
Хмурюсь, понимая, что поздний ночной поход за гамбургерами отменяется. Я здесь в ловушке, и с этим не поспоришь. Я сделала все это, пошла прямо в опасность, а теперь из-за меня в опасности Серена и ее семья.
Сидя в окружении клана «Морозовской Братвы», я никогда не думала, что буду преломлять хлеб — или крошечные, артистичные ужины из двенадцати блюд — с бандитами.
Серена уже написала бы целый роман, что-нибудь о вампире, готовящемся к свадебному пиру, где главным блюдом будет невеста.
Мысли о Серене сжимают мое сердце, вызывая молчаливое желание увидеть ее снова.
Я издаю скрытый вздох, возится со столовыми приборами, это головоломка.
Чувствую взгляды на себе, особенно с дальнего конца, где сидят брюнетка и темноволосая женщина, их густой макияж скрывает любые подлинные эмоции. От тяжести их взглядов у меня мурашки по коже.