Шибболет
Шрифт:
6
Я на святую Русь
Базукой обопрусь,
По планке выверю прицел...
Юрий Визбор.
Илья поплевал в маску, прополоскал стекло, засунул в рот загубник и нырнул в Красное море. Вода, по утру холодная, обожгла его кипятком. Но тренированная кожа быстро освоилась, и стало тепло. Илья прежде всего поплыл поздороваться с рыбками: в метрах пятидесяти от берега стоял гигант-валун, заросший зелёными губками. Почуяв человека, изнутри зарослей стали подниматься разноцветные обитатели, к которым Илья так и не мог привыкнуть - вот уже больше года они его
– Привет, родные, - проговорил он в загубник.
– Как вы тут без меня?
Он вытащил из мешка подтухшую котлетку и раскрошил её в воде. Рыбёшки кинулись пожирать мясо, клевали его в ладони, щекотали в голые ноги. Из голубой бездны поднялась пара ярко-синих попугаев с роговыми губами-клювами, но, боясь человека, подбирали остатки лишь уносимые течением.
– Ладно. Пора работать.
Илья поплыл над кораллами. Мусора за неделю понакидали, конечно, но немного: пивные банки и бутылки, пластиковые стаканчики, затонувшие магазинные мешки. Подплыв к мосткам, вытащил истекающий водой пакет с мусором. И ахнул: у самых мостков вдоль оградительного каната плавали с десяток белых пляжных стульев из пластмассы.
– Вот козлы!
– ругался он, стягивая маску и ласты.
Выбросив мусор в бак, вернулся и начал вытаскивать стулья, забрасывая их на мостки. Подбежал испуганный Хадиш, работник-эфиоп, взимавший плату за эти стулья и лежаки, следивший за чистотой и порядком на пляже.
– Что случилось?
– спросил он на иврите, запыхавшись.
– Не люди - свиньи!
– Я же на цепь вечером закрыл!
– удивлялся Хадиш.
– Да им хоть цементом залей - расковыряют!
Один стул унесло-таки ветром за буйки. Он догнал его и подталкивая перед собой головой, притаранил к мосткам. Но по пути к берегу увидел что-то странное, лежащее на дне - ремень или что-то другое. Выглянул из воды, сориентировался по берегу и засёк место. Перекидав стулья и выслушав благодарность Хадиша, отправился к месту находки.
Он завис над странным предметом, лежавшим на дне, пытаясь сообразить, что это может быть и какова глубина его залегания. "Метров двенадцать-четырнадцать, - прикинул он.
– Чёрта лысого достать..." Нырнул раз, другой, третий - ласты были коротки, под названием "Турист", "цена 5 руб. 30 коп.", найдены на помойке. Снова вернулся к мосткам и у работников проката "Кисуски" выпросил настоящие "ocean". В них, преодолевая с трудом боль в ушах, удалось с первого раза ухватить пряжку ремня. Когда на последнем дичайшем желании вдохнуть воздух (теряю хватку, теряю, думал он) вынырнул, вышиб из трубки воздух и отдышался, то почувствовал во рту вкус крови. В маске под самым носом тоже плескалась розовая водичка. И уши заложило до глухоты. "Только бы перепонки не полопались". Он глянул под воду и беззвучно охнул: на ремне висел автомат "Тавор". Работая только ногами, поплыл к берегу - "ocean" его тащили, создавая бурунчики на плечах. Хорошо бы купить такие, да стоят они заоблачно. Он вернулся к Кисуски. Молодые ребята спортивного вида, инструкторы по дайвингу, смотрели на него, растопырив глаза.
– Вот, это вам - вернул он ласты, - а это - не знаю чьё.
И положил автомат на прилавок. К оружию был приторочены резиновым кольцом спаренные магазины с патронами.
– Вспомнил, - закричал
– Не понял, какая солдатка?
– спросил Илья.
– Сопровождала школьную экскурсию. Откуда-то с Cевера.
– Надо полагать, вставили ей патрон в задницу на базе, - как сказать "впендюрили" да ещё "по самое здрасьте", Илья не знал.
Но ребята всё поняли и заржали.
– Короче, - продолжил он, - звоните в полицию. Я пока отдышусь.
Хадиш стоял рядом и удивлённо смотрел и слушал. Илья обратился к нему:
– Хадиш! Я возьму один лежак?
– Конечно, приятель. У тебя из носа течёт кровь.
– Я знаю. Сейчас пройдёт. Там была большая глубина.
Глубина, как оказалось, была очень большой - ногти на ногах посинели: под ними образовались гематомы. Теряю форму, в который раз подумал он, старый стал, раньше такое случалось только после тридцати метров. Да мы и не ныряли практически на такие глубины. Один Марсель ставил рекорды.
Я опять не умер, думал он. Хотя бы инсульт. Кессонки мне не видать без акваланга, а инсультика куда-нибудь в район дыхательного центра - не допросишься.
Он лежал под тентом на белом лежаке и тихо сопел носом, проверяя, не остановилась ли кровь. Остановилась. Ещё минут десять и можно прополоскать морской водой для дезинфекции. Быстро, однако. Особенно быстро в Израиле сохнет бельё и проходит время. Сколько лет здесь живу, а такое ощущение, что продолжаются бесконечные летние каникулы. И полное одиночество. Одиночество ежеминутно и ежечасно, везде и всюду, среди людей и на работе.
– Папашка! Ты умирать собрался? Молитву шепчешь?
Над ним стояла Женька. Стройная, поджарая, в чёрных плавках, с рельефными мышцами на животе. И какой-то пёстрой маечке вместо лифчика. Не нужен ей был никакой лифчик. Надень она "багамы", сошла бы за мальчишку. Илья улыбнулся.
– Тут полиция тобой интересуется. Ты, говорят, полтанка со дна поднял.
Илья принял вертикальное положение. Он улыбался. Рядом с ней нельзя было не улыбаться.
– Уважуха, - сказала Женька.
– Мои просто в восторге от твоего подвига.
– Где они?
– Да вон, вертятся возле автомата.
Илья обернулся. Ребята, не приближаясь слишком близко, рассматривали оружие, лежащее между двумя полицейскими, о чём-то перешёптываясь между собой.
Полицейские писали протокол. Один из них спросил у Ильи номер его удостоверения личности, адрес и где он работает. Илья ответил, не доставая документа. Полицейский даже проверять не стал.
– Вас не искали?
– С чего?
– Ну, за тогда?
– Умоются.
Илья сказал ровным голосом, сочтя, что это нужно сказать:
– Я там не успел ничего сделать. Как-то неожиданно он меня...
– Ты сделал. Я оценила.
– Где ты научилась так драться?
– Детство было трудное. Деревянные куклы, чугунные игрушки...
– Как ты вырубила первого, я понял. А что ты сделала второму?
Девочка поморщилась и ответила брезгливо.
– Яйца оторвала. Будет теперь только ссать. С трудом.
Тут что-то она врёт. Илья сам видел, как валилась чёрная дылда, схватившись за пах. Такому во дворах не научишься.