Шипы и розы
Шрифт:
— Она напомнила мне, в завуалированной форме, конечно, что у меня есть миссис Эштон и лучше всего будет, если я отправлюсь к ней. Это вы говорили ей о миссис Эштон?
— Да. Я хотела предостеречь ее.
— От чего? — мгновенно отреагировал он.
— От вас. Я ведь не знала о ваших далеко идущих планах.
— Что ж, спасибо вам. Вы их полностью расстроили, — съязвил он.
— Но Мэйворинг, я ведь не знала, — запротестовала она, — и потом, я должна была думать о племяннице и не позволить ей страдать.
— Она… она
Женщина вздохнула.
— Если бы я знала, что произойдет потом. Конечно, я ни за что не стала бы говорить Дэзи о Клариссе.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Три дня назад я была уверена, что Дэзи влюблена в вас.
Приподнявшись на своем месте, Рэнфорд снова сел и сжал зубы.
— Теперь это не имеет значения, так?
— Ну, полагаю, еще не все потеряно, — неуверенно сказала леди Пейджет, — сейчас она все еще обижена на вас. Но пройдет некоторое время — и Дэзи забудет об этом.
— Забудет? Я в этом не уверен, да и вы тоже, насколько мне кажется. Не думаю, что вы так плохо знаете свою племянницу.
— Ох, — она сжала руки, — она напоминает мне свою мать. Я никогда не рассказывала вам о ее ссоре с отцом?
Рэнфорд приподнял брови:
— Она простила его?
— Когда он умер.
— Звучит очень обнадеживающе. Благодарю вас, леди Пейджет, вы умеете сказать приятное.
— Вам не стоило так сильно задевать ее, — начала защищаться леди Пейджет.
— Значит, для того, чтоб ваша племянница простила меня, я должен умереть?
— Глупости. Я уверена, есть какой-нибудь другой путь.
— Какой?
— Ну…, - протянула она, — я уже думала об этом. Вчера почти всю ночь. Уговаривать ее бесполезно, в этом я уже убедилась. Моя маленькая, деликатная племянница дала мне понять, что не желает слушать мои увещевания, и что у нее есть ее собственное мнение по этому поводу. Такое впечатление, что она просто не слышала моих слов.
Рэнфорд ничего не сказал по этому поводу, только кивнул.
— Что толку от бесполезных сожалений, — вздохнула женщина, — нужно думать, как это исправить. Почему бы вам не поговорить с ней?
— Поговорить? Я пытался. На пикнике.
— Ну? И что? — напряглась она.
— Ничего. Ледяная учтивость и безразличие. А он… она ему улыбалась, черт возьми!
— Успокойтесь, Мэйворинг. Колин — приятный молодой человек и разумеется, не сказал ничего обидного Дэзи. Почему бы ей ему не улыбаться?
— Значит, вот как? — Рэнфорд встал и развернулся к двери, — это все, что вы можете мне сказать?
— Нет, боже мой, — леди Пейджет преградила ему путь, — сядьте и не лезьте в бутылку, Мэйворинг. Я имела в виду всего лишь то, что Дэзи — хорошо воспитанная девушка. Но Колин ничего для нее не значит, могу вас заверить. Давайте лучше подумаем вместе, каким образом можно переубедить Дэзи.
— У вас есть предложение? — он помедлил, но все же вернулся в кресло.
— Я
— Бесполезно. Вы сами это признали, сударыня. Нужно искать другие, более кардинальные пути.
Походив по комнате из угла в угол, леди Пейджет изрекла:
— Нужно заставить ее изменить свое мнение о вас, Мэйворинг. Нужно подумать, какие способы тут сгодятся. Может быть, попробуете все же признаться ей…
— Нет, — отрезал он, — не поможет. Я уже представляю ее реакцию. Приподнимет брови и осведомится: "Вот как? Неужели?"
Леди Пейджет не нашлась, что возразить на это. Она словно увидела Дэзи воочию.
— Но что тогда? Что?
Дэзи узнала о приезде гостя, но даже не подумала войти в гостиную. Она прошла к себе наверх и уютно устроилась в кресле с книгой. Ее не интересовало, о чем беседует Рэнфорд с тетей, и она не хотела присутствовать при этом разговоре. Они могут говорить о чем угодно, почему это должно интересовать ее или волновать? При мысли об этом лицо девушки приняло холодное и высокомерное выражение.
Она встретилась с тетей за ужином, когда гость уже ушел. Леди Пейджет вертелась на стуле, как на иголках.
— Дэзи, дорогая, — начала женщина, — я слышала, что Мэйворинг расстался с миссис Эштон.
— Да? Ну и что? — осведомилась Дэзи, приподняв брови.
Именно так, как и предполагал Рэнфорд.
— Ну… я думала… Понимаешь, стало быть, не все у них было так гладко, как можно было подумать.
— Меня это не интересует.
— Но Дэзи, я ведь знаю, еще неделю назад…
— Забудьте об этом, тетя. Все это глупости. И я уже кажется, говорила, что не желаю ничего слышать об этом человеке. Расстался он с кем, сошелся, жив или умер — меня это не трогает совершенно.
— Как ты можешь, Дэзи! — ахнула леди Пейджет, — неужели, неосторожные слова стоят такого… такого бесчувствия?
— Достаточно, — Дэзи отложила столовый прибор и встала.
В этот момент она была похожа на неумолимую богиню правосудия. Не хватало лишь весов и повязки на глазах.
— Я повторяю: не хочу слышать об этом человеке, — отчеканила она, — и если у вас нет других тем, дорогая тетя, я пожалуй пойду спать.
— Сядь! — рявкнула леди Пейджет так, что сама испугалась.
Но она больше не могла это слушать и мириться. Делать вид, что ничего не случилось.
Дэзи вытаращила глаза, уставившись на женщину. Помедлив несколько секунд, все же опустилась обратно на стул.
— Как ты похожа на свою мать! — продолжала распалять себя леди Пейджет, — можешь не кривить губы, твои рыдания меня не тронут. Молчи и слушай! Понятно?
Девушка кивнула.
— Эмили была такой же упрямой, словно ослица и не желала слушать ничьих советов. Она точно так же была обижена на неосторожное слово, сказанное ее отцом. Знаешь, к чему это привело?
— Я…