Шпага Софийского дома
Шрифт:
Молотобойцы в кузне уже раздували огонь кожаными мехами. Кузнец взял осторожненько скованные руки Олега, положил на наковальню, стукнул тихонько пробойником - спали оковы, как и не было.
– Прошу за мной, господине!
Поклонился вышколенный холоп, челядин дворовый, в богатый кафтан одетый. Вперед важно прошествовал. За ним - Олег Иваныч, запястья после цепей потираючи...
Высокое крыльцо, узорчатое, под кленовой крышей. Ступеньки широкие, в две ступни, захочешь - не споткнешься. Перила в виде греческих статуй резаные. Двери - есть в Софийском соборе Сигтунские ворота красоты неописуемой - так тут ничуть не хуже, правда, поменьше малость.
Челядин, двери отворив, склонился в поклоне вежливом. Тут и сам хозяин.
Вышел навстречу, будто к дорогому
– Проходи, Олег Иваныч, будь гостем!
С первого взгляда узнал Олег Иваныч хозяина. Боярин Ставр - знаменитый новгородский олигарх. Муж, красотой приметливый, обходительности отменной.
– Откушай, гость дорогой, что Бог послал! Чай, оголодал в порубе-то?
Гость дорогой откушать не отказался. Все выкушал, что послал Бог боярину Ставру: и кашу реповую с медом, и щи с потрохами гусиными, и с мясом пирог, и рыбник, и полбой просяной не побрезговал. Запил кваском малиновым, ах, хорош квасок у боярина, только уж хмельной больно, сразу в сон потянуло.
Заклевал носом Олег Иваныч - будто настоящий сон сморил! Не заметил, как взяли его слуги боярские под белы рученьки, сапоги с него сняли да спать уложили на лавку широкую, шкурами волчьими устланную.
Как смежились его веки - враз исчезла с уст Ставра улыбка любезная. Другое лицо у боярина стало - жесткое, властное, совсем неприветливое.
– Глаз не спущать!
– кивнув на спящего, тихо бросил он слугам.
– Как проснется - ко мне.
Однако...
Олег Иваныч прекрасно расслышал слова боярина, не так уж на самом деле и спать хотел, притворялся больше. Глаз не спущать... Не понравились эти слова Олегу Иванычу, совсем не понравились. Однако - и любопытство брало, оказывается, он совсем ничего не знал о хозяине, о боярине Ставре. Нет, знал, конечно, что Ставр Илекович - боярин знатный, в "сто золотых поясов" входит - элиту новгородского боярства, и земель у него немало, и злата-серебра. Впрочем, поговаривали, жаден боярин, однако никакого оперативного подтверждения тому не было - слухи одни. Ну, слухи - они везде слухи.
Часа через два открыл глаза Олег Иваныч, сел на лавке, потянулся довольно. Челядин тут как тут - с квасом. Испил Олег Иваныч, губы рукавом по местному обычаю - вытер, тут другой холоп - пожалте к боярину!
Ну, пожалте - так пожалте!
Поднялся вслед за слугой по лестнице в кабинет боярский.
Большой кабинет был у боярина Ставра, со столом огромным из мореного дуба, с лавками, с креслами резными. В окнах - слюда в переплете свинцовом, на столе подсвечник серебряный, свечи - чистый воск, горят ярко. В углу, на поставце - кольчуга с панцирем да островерхий шелом с бармицей, рядом полный доспех ливонский, рыцарский, латами называемый. Красив доспех, блескуч, гладок - свечки тусклым золотом в блестящих боках отражаются.
– Нюрнбергских мастеров работа, - перехватив заинтересованный взгляд гостя, пояснил Ставр.
– Больших денег стоит. И у орденских немцев мало у кого такой есть, у комтуров токмо да у магистра фон Герзе. Кстати, как там друже фон Вейтлингер поживает, ливонский рыцарь Куно?
Боярин пытливо уставился на Олега. Тот пожал плечами:
– Пес его знает, как он поживает... давненько не виделись.
Ответив, Олег Иваныч задумался, пытаясь сообразить, откуда Ставр знает о его знакомстве с ливонцем. От Гришани? Хм... Вряд ли. Скорее - от Феофилакта. Нет, тому тоже нет смысла в излишней огласке... как и Ионе. Значит - от московитов? От Ивана с Силантием? Но откуда их может знать Ставр? А черт его знает, откуда. Но - знает, раз спрашивает. В общем - одни сплошные загадки.
На настойчиво повторенный Ставром вопрос относительно ливонского рыцаря Олег Иваныч, подумав, отвечал очень осторожно, расплывчато. Никакой конкретики: да, с рыцарем знаком, но не очень близко. Пиратский струг? Да, было дело, чуть не потопли, хорошо нарвский когг по пути приключился, не то бы... Поручения владыке? Нет, ни о чем таком рыцарь не просил, не упоминал даже, да и с чего бы ему? В Новгород прибыли вместе - это да, с тех пор не встречались.
– Разговор к тебе имею, Олег Иваныч, - сладко Улыбнулся Ставр.
– И предложение...
– Тогда можно сначала предложение?
– усмехнулся в ответ Олег Иваныч. А уж опосля и разговор будет.
Ставр надолго задумался, поиграл вытащенным из-за пояса миланской работы кинжалом, затем нехотя кивнул и неожиданно предложил Олегу перейти к нему на службу.
– Человек ты, я вижу, упорный, знающий, - подольстил боярин, - а жалованьем я тебя не обижу. Ну, как, согласен?
– Я бы со всем нашим удовольствием, - еще шире улыбнулся Олег Иваныч. Да вот беда - уже связан договором с игуменом Феофилактом. Помогаю ему чем могу... в торговых делах. Так что рад бы, но не могу, над собою пока не властен!
– Так я ж тебя и не тороплю, - обиделся Ставр.
– Подумай месяцок-другой, поработай пока на Феофилакта, ну, а потом всегда тебе место будет. Знаю - воин ты знатный, мне таковые нужны. И служба у меня - не чета Феофилактовой, торговой - ты ж воин, не купчина какой. Впрочем, уговаривать не буду, надумаешь - скажешь! Один еще вопрос к тебе напоследок. Говорят, ты часто бывал в Обонежье?
– Ну, допустим, бывал. А что?
– Онисифор-инок!
– подавшись вперед, прошептал боярин.
– Ты ведь сильно помог ему?
Ну вот - и этот туда же! Все сокровища ищет. А может... А может, у него другой интерес? Пожал плечами Олег Иваныч:
– Онисифор? Впервые слышу. Нет, помог, конечно, но не ему, а Гришане, софейскому отроку. А об Онисифоре этом и не слыхивал никогда.
Странная это была беседа. Чувствовал Ставр, что недоговаривает что-то Олег Иваныч, да поделать ничего не мог - пытать бы его, конечно, пыткой огненной или на дыбе, да нельзя - Феофилакт обидится, а ссориться с ним не с руки сейчас. Слишком много людей в курсе, кто узника из поруба вытащил, хоть и незаконно тот туда брошен был. Мзду свою получили, правда, да ведь, как прижмет - сразу заговорят. Стоп, а о ком заговорят? У них что, на лбу написано, у тех, кто мзду платил, что они Ставровы люди? Нет, не написано. Поди знай, что за люди, мало ли в Новгороде мужиков. Коли так, тогда, конечно, все-таки пытать. С выдумкой пытать, до смерти лютой, потом зарыть где-нибудь у Федоровского ручья либо ночью в Волхов кинуть - ищи-свищи. А кто этого человека, Олега, в поруб кинул? Пимен, владычный ключник. Верные люди говорят - так просто кинул, для острастки, да выпустить забыл, уехал потому и не сильно выступать будет, если на свободе Олег окажется, скорее поблагодарит, не надо причину выдумывать, выпуская. А выпустить пришлось бы - Феофилактовы люди Пимену не по зубам, не тот это волчина. Да и не по закону задержание-то... Еще и Варсонофий, зараза, при владычном дворе воду мутит. Собрались, вороны. Иона, владыка, уж слишком долго на этом свете зажился. Ну, да об этом после. Значит, Феофилактов муж этот самый Олег, Олег, сын Иванов. По торговой части служит. А и пусть себе служит! Вот и подступ к Феофилакту-игумену! Так не пытать этого Олега Иваныча надобно, а ублажить, словно брата родного! Да приветить так, чтоб почаще захаживал. Рассказывал, что да как Феофилакт-игумен поделывает, что мыслит. Ну, и ловок ты, Ставр Илекович, ничего не скажешь, ловок - ишь, чего удумал, умная голова!
Посмурневшая было физиономия боярина снова озарилась радостной улыбкой.
– А не испить ли нам мальвазеи фряжской в честь твоего освобождения? встав на ноги, Ставр весело хлопнул гостя по плечу.
– Или рейнского? Ты чего больше любишь?
– Портвейн "три семерки", - не удержавшись, буркнул Олег Иваныч. Потом добавил, что и от мальвазеи не откажется. От его взгляда вовсе не ускользнула быстрая перемена в поведении боярина. Сначала сиял, как тульский пряник, потом скуксился, затем опять воспрянул. Неспроста все это, ох, неспроста... Ох, хитер боярин, коварен, мягко стелет - да как бы жестко спать не пришлось!