Штандарт
Шрифт:
— У меня ноги дрожат, — произнес он.
— Почему? — спросил я. — Что это значит? Почему они вдруг дрожат? Ты поговорил с Ланг? Что она сказала?
— Послушай, — сказал он. — Это значит — держи свое проклятое предписание, — и он сунул его мне в руку. — Итак, рассказываю. Первым, кого я встретил, когда добрался до ворот, был унтер-офицер, который явно не читает по-немецки.
— Я знаю, — перебил я его. — Я видел.
— Видел? — сказал он. — Хорошо. Он пропустил меня, путь оказался открыт. Справа и слева от этой подъездной дорожки видны большие стеклянные двери, а за ними лестница. Я собирался подняться по ней, но не знал, куда идти дальше. Я прошел во двор, из которого сразу несколько дверей ведут внутрь, в самом конце — большой лестничный
— Мне не интересно, — сказал я, — сколько там дверей и лестниц, рассказывай, что тебе удалось. Не тяни!
— Ты дашь мне договорить или нет? Ты же не знаешь, что случилось!
— Так что же с тобой случилось?
— Слушай. Сначала я поднялся по большой лестнице на террасу, но обнаружил, что дверь наверху, которая ведет внутрь, заперта. Тогда я спустился по лестнице вниз и оглядел двор, потому что я не мог спросить у охраны, ведь это вызвало бы подозрения…
— Почему? — спросил я. — Даже если тебе приказали отправиться в Конак, ты мог оказаться там впервые и не разобраться, что к чему. Было бы естественно спросить.
— Но охранник, вероятно, не смог бы ответить. Ведь боснийцы, которые дежурят у входа, постоянно сменяются?
— Так, — согласился я.
— Ну вот. В итоге я решил попробовать другую дверь во дворе. Она тоже оказалась заперта.
— Ты долго будешь меня морочить? — воскликнул я. — Что за ерунду ты несешь?! Ты поговорил с Ланг или нет?
— Нет, — сказал он. — Не говорил.
— Что?
— Нет. Но я говорил с Мордакс.
— С Мордакс?
— Да, с Мордакс.
— Рассказывай! — чуть не кричал я. — Время идет, мне уже давно пора быть в пути! Что она сказала?
— Ты не заслуживаешь, — ответил он, — чтобы я тебе рассказывал, мне было чертовски трудно добиться этого разговора…
— Верно, не заслуживаю. Я просто хочу знать, что она сказала! То есть продолжай!
— В самом деле, — сказал он, — ты ведешь себя так, что мне хочется замолчать и вообще не говорить о том, что я для тебя сделал. Я пытаюсь рассказать тебе все. Мне пришлось разбудить трех или четырех слуг, пока я не нашел того, который знал, где спят молодые женщины.
— Молодые женщины? Они в одной комнате?
— Да. Или тебя это не устраивает? Ты ожидал, что все будут спать отдельно?
— Я ничего не ожидал, — ответил я, — и меня не очень волнует, как они спят — отдельно или нет. Дальше!
— В коридорах, — продолжил он, — я никого не встретил. На тот момент никого. Но кое-кого я все же встретил. Но об этом позже.
— Да, — согласился я, — позже. Но что случилось?
— Лакею, — продолжал он, — я по твоему совету дал денег и сказал, что должен поговорить с Ланг. Конечно, он ни за что не хотел к ним входить. Но в конце концов я уговорил его разбудить их. Тем временем он провел меня в небольшую гостиную и оставил ждать. Тебе, конечно, опять будет неинтересно, если я скажу, что он несколько раз возвращался и говорил, что девушка не желает говорить, а я заставлял его возвращаться к ним и спрашивать Ланг еще раз. Все осложнялось тем, что он тоже вел переговоры не напрямую, а через горничную, которую тоже пришлось разбудить. Сколько народу из-за тебя перебудили этой ночью! Короче говоря, наконец появилась Мордакс.
— Ну и… — торопил я.
— Ну и вот. Она спросила меня, чего я хочу от Резы. Я сказал ей, что ничего, что хочу спать, а не бродить по Конаку и рисковать своим положением, но есть ты, который, как я сказал, хочет поговорить с Резой. Новые переговоры, которые тебя, конечно, тоже не интересуют, меня уже начали раздражать. Так что я скажу тебе прямо. Мордакс в конце концов подтвердила, что Реза с тобой встретится.
— Браво! — воскликнул я. — А где?
— В той же комнате, где я говорил с Мордакс. Лакей ждет тебя во дворе, чтобы проводить. Но, видит Бог, ты должен быть предельно осторожен, понимаешь? Потому что на обратном пути меня чуть не поймали. Когда мы, лакей и я, шли обратно по коридору, одна из дверей внезапно открылась — лакей тут же затащил
— Мне все равно, — перебил я его. — Значит, лакей ждет меня во дворе? Хорошо. У тебя все получилось, Багратион, хоть это и было так утомительно. В любом случае большое тебе спасибо. Было ужасно мило с твоей стороны сделать это все для меня. Ты мой друг. Я признателен тебе. До свидания!
Сказав это, я быстро пожал ему руку и устремился во двор. Не поступи я так, он, вероятно, продолжил бы рассказывать о причинах дрожи в ногах и тому подобном. Однако я понял, что нужно избегать бессонного его превосходительства, слоняющегося по коридорам.
— Стой! — крикнул мне вслед Багратион. — Послушай меня!
Но я не слушал. У меня действительно не было времени. Я подошел к охране и помахал своим предписанием. Меня поприветствовали и пропустили. Возможно, они даже не заметили, что я не Багратион. Я прошел по подъездной дорожке и вошел во двор. Лакей вышел из тени и помахал мне рукой. Позолота его аксельбантов и ливреи ярко поблескивала. Я подошел и узнал в нем того, кто был в театральной ложе. Возможно, он же и доставил мне письмо. Не говоря ни слова, он взял меня за руку и повел через один из входов в дом. Мы поднялись по тускло освещенной лестнице и наверху вошли в длинный коридор. Должно быть, это был тот самый коридор, где бродил его превосходительство, потому что лакей осторожно выглядывал из-за углов, и я тоже постоянно оглядывался. Но никого не было. Мы быстро пересекли его и вошли в дверь напротив, в темную комнату — только лунный свет, падающий снаружи на собранные портьеры, рассеивал по комнате свои молочные лучи. Из этой комнаты мы перешли в другую и далее в анфиладу комнат и залов. В полутьме нам открывались фантастические, помпезные декорации. Мы подошли к залу, портьеры в котором не были задернуты, луна все так же изливала потоки серебра и освещала трон, над которым возвышался мрачноватый балдахин. Мы пересекли зал, и, хотя мы ступали тихо, наши шаги и скрип паркета невероятно долгим эхом отражались от высоких стен и звучали как щебет бесчисленных голосов. Затем мы миновали еще несколько темных комнат, повсюду царил особый запах старой мебели и картин. Наконец лакей открыл дверь в комнату, в которой горел свет. Это, как я понял, и была та самая маленькая гостиная. Реза стояла посредине, прислонившись к столу, а Мордакс сидела на шелковом диване позади нее. Лакей впустил меня и ушел.
На девушках были легкие пледы, совсем мало украшений, туфли на высоком каблуке. И ноги без чулок. У них было время немного приодеться. Я подошел к Резе и поцеловал ей руку.
— Простите меня, — сказал я, — что я вторгся сюда. Но я не мог уехать, не увидев вас снова.
Затем я повернулся к Мордакс.
— Не могли бы вы оказать милость, баронесса, — сказал я, — и оставить нас одних на несколько минут?
— Нет, — ответила она. — Уже достаточно безответственно с моей стороны согласиться на вашу с Резой встречу. Вас могут обнаружить в любой момент, и ситуация станет совершенно невозможной, тем более если вы будете с Резой наедине. Говорите ей то, что желаете сказать, и потом, пожалуйста, уходите.
— Я не нахожу, — ответил я, — эту ситуацию такой уж невозможной. С другой стороны, не вижу, чем лучше, если мы будем говорить в вашем присутствии. В том, что мы встречаемся в таких обстоятельствах, виноваты обстоятельства, а не я.
— Не забывайте, — сказала баронесса, хмурясь, — что это вы создали эти обстоятельства. Вполне возможно, что вы бы познакомились с Резой и в других условиях, а не в тех, которые имели столь серьезные последствия.
— Возможно, — сказал я. — Но вам лучше поблагодарить того штабного офицера за скандал, а не меня. Я никак не ожидал, что столкнусь с таким ослом. И, наконец, не могли бы вы также сказать мне, почему вам пришлось решать, будет ли Реза встречаться со мной или нет.