Штрафники 2017. Мы будем на этой войне

Лобанов Сергей

— Что уставились?! — рявкнул майор хирургу и двум санитаркам. — Заняться нечем?

Медики молча пошли к раненым, а особист нервно дёрнув шеей, пошёл куда-то, по пути досадливо пнув колесо БТРа.

Проходя мимо священника, разведчики перестали дурачиться и шли, глядя на ряды тел. Янычар, Бек и Негатив изредка крестились, а Мамба и Куба, будучи мусульманами, хранили скорбное молчание.

— Да-а! Покрошили тут народу, — хмуро произнёс Негатив.

— А сколько ещё на позициях осталось, — в тон ему ответил

Бек.

— Слышь, командир, — обратился к капитану Седых. — Красиво мы прошли, а? Особист, мудило, так это не оставит.

— Да пошёл он… — спокойно ответил Янычар. — У нас «крыша» железобетонная.

— Ага, — скептически произнёс Негатив. — Жалует царь, да не жалует псарь.

— Царские милости в боярское решето сеются, — поддакнул Куба.

— Хорош паниковать, разведка, — хмыкнул капитан. — Херли тогда выёживались? Мы по сравнению с тем лейтёхой агнцы Божьи. Придраться вообще не к чему.

— Да, вообще-то, — немного помолчав, согласился за всех Седых. — А чуть что, Большому Папе пожалуемся. Да-же, командир?

— Да-же, да-же, — нехотя согласился Янычар.

— Ну, вот, — преувеличенно бодро воскликнул Негатив. — Я всегда говорил, с командиром мы нигде не пропадём.

— Вкусную конфету от меня ты заработал, — усмехнулся капитан.

— Благодарствуйте, барин, — дурашливым голоском юродивого отозвался Седых.

На их пути повсюду располагались мотострелки. Солдаты, вышедшие из боя, устало сидели и лежали в слякоти: дождь не оставил ни одного сухого клочка земли и никак не желал утихать.

Из-за стоящих в ряд, уделанных грязью БМП, вышел какой-то солдат, сосредоточенно застёгивая штаны. Похоже, он за машинами присел «по-большому». Покосившись на разведчиков, сменил траекторию.

Чуть дальше прапорщик из мотострелков, с какой-то своей служебной надобностью осматривая БМП, случайно угодил в экскременты, брезгливо поднял ногу, матерясь:

— Бля… Подорвался… Что за народ… Всё засрали… Где живут, там и серут, суки…

Как можно тщательнее вытер подошву высокого ботинка о гусеницу, оставив на ней характерные комки, потом повозюкал ботинок в грязи и вновь вернулся к своему занятию.

Разведчики увидели какого-то лейтенанта мотострелка, распекающего босого по непонятной причине солдата, зябко поджимающего грязные ступни.

До них донёсся монотонный голос офицера:

— Где берцы, военный?

— Не знаю, товарищ лейтенант, — виновато ответил солдат.

— Чё ты мнешься? Ссать хочешь?

— Никак нет… Земля сырая.

— Никак нет! — передразнил солдата лейтенант. — Хули тогда берцы снял, если земля сырая?

— Ну… это… Чтобы ноги отдохнули. А то целую неделю в них ходил, некогда всё было…

— Я вот чё-то не снимаю, и никто не снимает, — продолжал монотонно офицер. — У одного тебя ноги устали. Так где берцы-то?

— Не

знаю, товарищ лейтенант. Украли, наверное, — пробубнил солдат.

Офицер с выражением безнадёги вздохнул:

— Ты сколько на войне?

— С самого начала…

— Во! С самого начала! И за это время ты, уёбок, не уяснил, что в армии нет слова «украли»? — лейтенант тоскливо смотрел на потупившегося солдата. Ещё раз с безнадёжным видом вздохнул. — В армии есть слово «проебал», — добавил он внушительно. — Как ты теперь воевать будешь, Аника-воин? Ладно, иди к старшине с глаз моих долой, спросишь у него берцы.

— Новые? — слегка воспрял духом боец.

— Новые тебе мама купит в военторге, балбес. Старшина с убитых снимает. Выберешь там по размеру. Пшёл вон.

— С убитых? — растерянно переспросил солдат.

— Ты чё, глухой? — звенящим от раздражения голосом спросил офицер.

— Никак нет… А если по размеру не будет?

— Портянки намотаешь побольше.

— А если малые? — не унимался солдат.

— Бля, уйди, мимолётное виденье, гений чистой красоты! Прибью сейчас! — вскипел лейтенант.

Солдат, неловко поджимая ноги, выбирая, где поменьше грязи, поспешил прочь от разозлившегося командира.

— Здорово, разведка! — поприветствовал лейтенант спецназовцев.

— Здрав буде, боярин, — ответил за всех Янычар. — Ты чего с военным так строго?

— Так с этими уёбками по-другому нельзя. Дети ещё совсем.

— Эти дети воюют, как не всякий мужик сможет.

— Это точно, — осклабился офицер. — Зверюги! — заявил он гордо.

— Потрепали вас?

— И не говори, — тяжко вздохнул лейтенант. — Как только живые остались? Видно, есть Бог на небе. Но и мы им тоже дали просраться. Угостите папироской.

— Не курим, — встрял Негатив.

— Хорошо вам, — завистливо вздохнул лейтенант. — А тут ажно уши пухнут.

— Командира нашего не видел? — поинтересовался Янычар.

— Там, в кэнге сидит, — махнул рукой офицер.

Разведчики направились к автомобилю ГАЗ-66 с будкой, именуемую кэнгом.

Возле автомобиля сидели и лежали разведчики из роты, к которой прикомандировали группу Янычара.

— О! Отпускники! — загалдели парни. — Как там, на гражданке?

— На гражданке — гражданки, — скаламбурил Бек.

— Не трави душу, — ответил кто-то. — Мы тут одичали совсем. Того и гляди, друг дружке к задницам пристраиваться начнём.

Остальные довольно заржали.

— Командир там? — скорее уточнил, чем спросил Янычар.

— Там. Но без пузыря не суйся. Злой он.

— А чё так?

— Да-а… Не видишь, что ли, дали фйдеры нам прикурить.

— Что, и вам вместе с пехотой досталось? — хмуро поинтересовался Мамба.

— Ну. Сунули в самое говно. Еле выскочили, четверых потеряли. Все двухсотые.