Симфония времени и медные трубы
Шрифт:
«Священную войну» пели и в части. Пели и в строю, пели и в свободные минуты, и, собственно, казалось бы, не было нужды исполнять её на концерте. Но комиссар Герош считал, и Егоров был с ним совершенно согласен, что «Священная война» должна иметь такое же значение, как позывные на радио, такое же значение, как строки «Смерть фашистским захватчикам» на печатных изданиях, говорил Герош.
И, несмотря на то, что «Священную войну» знали все, её слушали с восторгом! И припев к последнему куплету обычно подхватывали все слушатели! Очень впечатляюще звучали слова:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, –
Идёт война народная,
Священная
Долго не смолкали аплодисменты после «Священной войны»!
Обычно песни перемежались стихами в исполнении участников ансамбля. Стихи на военные темы Безыменского, Жарова, Твардовского, Прокофьева, Алтаузена, Долматовского и других авторов. Очень любили стихи Всеволода Лободы, воевавшего где-то совсем неподалёку от части. Очень доходили до слушателей его слова:
Невесел в дымке канонады
Сугубо штатский человек…
Подавляющее большинство слушателей, хотя и одетых в полную военную форму, были «сугубо штатскими человеками» и не стеснялись этого, они были готовы отдать свои жизни за Родину, они беззаветно работали над приближением победы над врагом, и, конечно, все они были уверены в том, что придёт время, когда они вернутся к своему мирному труду на славу своего Отечества.
Читалась и проза. Очень любили миниатюры Остапа Вишни, с неизменным успехом проходили рассказы Михаила Зощенко, но с совершенно неописуемым волнением слушались фронтовые заметки Эренбурга, написанные, казалось, кровью сердца!
Заканчивался концерт обычно оркестром. Комиссар Герош особенно настаивал на том, чтобы в заключение концерта была исполнена «Тачанка» Листова. Да, именно та самая «Тачанка», покрытая славой гражданской войны!
Комиссар был доволен концертами. Он не раз упоминал на служебных сборах командного состава о том, что концерты эти во многом помогают части, что общий тонус части значительно повышается и многие задачи, стоящие перед частью, решаются значительно энергичнее и эффективнее.
Глава 15
Подошёл и новый, 1942 год. Егоров вполне регулярно получал письма от жены, иногда в письме жены были вложены листики с трогательными каракулями дочки! Она ведь начала свои занятия в школе и была совершенно уверена, что может писать папе – самостоятельно! Правда, в её письмах было значительно больше фантастических начертаний, чем печатных букв, но всё-таки прочитать и понять её послания Егоров мог. Письма дочки были до бесконечности милы! Сокращённый режим питания, несомненно, затронул и её, а поэтому она считала себя обязанной сообщать папе о том, что в школе был вечер и им выдали по булочке и по конфетке… Было бесконечно жаль девочку, но чем мог помочь ей Егоров? Приходилось крепче сжимать зубы и ещё больше углубляться в работу. Но, во всяком случае, семья его была цела и жила, применительно ко времени, «в пределах нормы». Это уже успокаивало.
Было радостно, что наши войска дали великолепный отпор фашистам под Москвой, что Москве уже не угрожает опасность, а накануне Нового года, буквально за несколько часов до «встречи Нового года», комиссар Герош сообщил, что войска Западного фронта освободили город К**, где формировалась часть майора Рамонова. В общем, причин для того, чтобы идти на встречу Нового года в хорошем, приподнятом настроении, было много! Да ещё Комлев во всеуслышание объявил командирской столовой, что в 6 часов вечера и до 11 часов в магазине Военторга все командиры могут получить до пол-литра водки, по пять пачек папирос высших сортов, что Комлев особенно
Действительно, в магазине были списки, и по этим спискам, действительно, давали всё – кроме водки! Водка даже не была помечена в списках!
Во всяком случае, ни Добровин, ни Егоров, ни Шумин, ни Полтинин, ни Родановский водки не получили! А, между прочим, все они были командирами масштаба части, никто из них не имел в петлицах меньше трёх кубиков, и все они, как наивно предполагали, имели право на получение столь дефицитного продукта. Но в списках на водку их не было. А вот начпрод Ивицкий – он же жил вместе с ними, – имел право на получение водки – и получил, и не пол-литра, а значительно больше! И ещё кое-кто получил… но когда они получали водку, и где, и как это происходило, никому не было известно.
Ивицкий об этом молчал, но радушно всех угощал с видом гостеприимного хозяина! Пили не все… и Ивицкий, вероятно, чувствовал это, а поэтому и был не совсем в своей тарелке. Интересно, что техник-смотритель Толстых, как оказалось, получил водку тоже, ему, видите ли, она полагалась! Вероятно, этого поощрения он заслуживал больше, чем командиры подразделений! Но и этот щелчок по самолюбию был отодвинут на задний план из-за радостей наших успехов на переднем крае.
Вечер встречи Нового года был совершенно не похож на новогодний вечер в мирное время. По стенам помещения, отведённого под «клуб», были прибиты еловые и сосновые ветки, это не создавало впечатления новогодней ёлки, но заполняло помещение запахом хвои! Уже и это было приятно. Все присутствующие были тщательно выбриты, с белоснежными подворотничками, а командиры технических служб – с руками, по возможности предельно отмытыми.
Музыканты, сверкающие начищенными инструментами, пуговицами, пряжками поясов, в аккуратно отутюженных гимнастёрках (обо всём позаботился старшина Сибиряков), сидели перед сценой.
Майор Рамонов, ещё более подтянутый и парадный, чем обычно, с медалью «ХХ лет РККА», но ещё и с орденом Красного Знамени (за финскую кампанию), сделал в обычной манере доклад о ходе войны, о положении страны, о ближайших задачах части. Как всегда, его слушали внимательно, с интересом, увлечённо. Закончил комиссар тем, что выразил уверенность всего народа в победе над фашизмом, освобождении народов от фашистского ига, в том, что новый, 1942 год принесёт новые победы и новые успехи советскому народу. Комиссар не любил, как он выражался, «казённые концовки» с многочисленными «да здравствует» и считал, что совсем неуместно после каждого «да здравствует» играть гимн.
– Значительно увесистее, когда Гимн звучит только два раза, при открытии и закрытии торжества, иначе он из Гимна превращается в какой-то туш!
После Героша на сцену вышел капитан Безродный и зачитал приказ по части, в котором большому составу командиров, младших командиров и ряду подразделений объявлялась благодарность за их успешную работу. В том числе благодарность была объявлена и Егорову, и оркестру. Получили благодарности и Добровин, и Шумин, и Полтинин.
Майор Рамонов закрыл собрание, отзвучал Интернационал, и после небольшого перерыва начался концерт. На этот раз концерт был «чужой». Приехала какая-то концертная бригада, состоящая в основном из драматических актёров, исполняющих небольшие сценки, как, очевидно, думали авторы этих произведений, да, может быть, и актёры, исполнявшие их, «бьющие в цель», ура-патриотического содержания, где немцы были сплошь дураками и рекомендовались как кретины, способные только на глупости!