Синдром счастливой куклы
Шрифт:
— *ля, Оул, как же ты хорош…
Оправившиеся от шока ребята улюлюкают, свистят и хвалят Филина, тот прижимает к груди ладонь, кланяется, признается им в любви и благодарит за внимание.
А у меня ноет душа. Ломит тело. Сводит дыхание.
Когда-то меня сломали… Я никому об этом не рассказала, но Ярику непостижимым образом известно, какой ад я переживаю изо дня в день.
Сердце плачет, бьется в клетке ребер, пытается вырваться на свободу, но что оно понимает…
Ощущаю на себе изучающий взгляд Юры и стираю со щеки
— Согласен, Оул. Ты — талантище. Если бы я был бабой — точно отдался! — выпаливает Ками, Филин давится пивом, и Юра, выдохнув белый дым, поясняет:
— Ками у нас неравнодушен ко всему, что движется. Потому что ему никто не дает.
Дружный хохот сотрясает оклеенные пожелтевшими обоями стены, вечеринка продолжается.
Я изрядно пьяна, умираю от скуки и мечтаю выключить мысли. Больное воображение среагировало на слова Ками весьма странно и живо нарисовало картинку, как Ярику отдаюсь я…
— А ты как себя идентифицируешь, Оул? — пристает к нему Юра, и тот отставляет бутылку.
— Ну… — Он судорожно облизывает губу и обжигает меня быстрым взглядом. — В будущем я хотел бы найти девушку и… создать с ней семью.
Его слова занозой вонзаются в мозг — представлять Ярика женатым на какой-нибудь скромной дурочке в юбке в пол тяжело, и я снова глушу пиво.
Мои партаки выглядят ужасно на фоне его чистой кожи. У меня дешевое кольцо на безымянном пальце. Гейм давно овер. Жизнь — дерьмо.
— Окей. Никодим и Дейзи тоже утверждают, что они гетеро. А я вообще асексуал! — Юра знает наверняка, что Ярик слышал мои стоны и вопли, наслаждается его замешательством, но не унимается. — А ты, Эль?
Не могу просечь намерений Юры и отшучиваюсь:
— В старших классах меня считали фригидной. Ну… Может, так оно и есть. Учитывая, что после окончания школы я тусуюсь только с вами и никого из вас не хочу…
Моя шутка заходит, ребята вновь разражаются хохотом.
— Да уж, что правда, то правда… — добавляет Юра и криво ухмыляется, и до меня вмиг доходит, что с ним сегодня не так. Обида. Он мстит за отказ и ведет себя как гребаный мудак…
Быстро осматриваюсь и вспыхиваю, потому что Ярик тоже уловил эту реплику.
— Так. А давайте проверим! — Юра входит в раж, выхватывает из моих рук опустевшую бутылку и кладет на бок. — Старая добрая «Бутылочка». Будем изучать Элькины предпочтения. Может, среди нас все же найдется прекрасный принц, который разбудит ее поцелуем, а? Короче, Элька, крути!
Я отказываюсь, и он раскручивает ее вместо меня.
— Прекрати, Юр. Давай поговорим позже… — протестую вяло, вращение бутылки замедляется, и зеленое горлышко, словно в насмешку, указывает на Ярика.
Ребята не выкупают прикола и бурно радуются, Юра прищуривается, заправляет за уши роскошное каре и скалится так широко, что от улыбки перекашивает бледное лицо:
— Почему? «Он
— Давайте, чуваки. Давайте! — подначивают нас ребята.
Молча смотрю на внешне спокойного Филина. Злость сменяется растерянностью, отчаянием и холодным ужасом. Может, Юра и бросал меня в беде, но никогда не издевался, тем более настолько изощренно.
— Хватит ломаться! Камон, или жахни его в десна, или скажи, что не хочешь его… — В Юру словно вселяется бес, и я стискиваю зубы.
Больше меня никто никогда не сломает. Пусть я к чертям запалюсь, но слов этих ни за что не повторю.
— Чувак, завязывай, — тихо, но четко произносит Ярик. — Ты нажрался. Она не хочет. Я не хочу. Я сам решу, с кем и когда мне сосаться.
Юра пристально разглядывает его, моргает и внезапно расслабляет плечи. В расфокусированных зеленых глазах плещется безмятежность.
— Ок, согласен. Перебор! — Он по-дружески треплет волосы на моей макушке и хихикает, а я задыхаюсь от унижения и горя. Стряхиваю с себя его руку и огрызаюсь:
— Долбанутый ушлепок!
— Ну да, я такой… — Юра поигрывает бровями и обворожительно улыбается. — Полный ушлепок…
Гогоча, матерясь и роняя стаканы, ребята тяжело поднимаются с мест и сваливают на перекур, в последний момент за ними подрывается и сомневающийся Дейзи. В тесной душной комнате остается только некурящий Ярик. И я.
Наедине с ним парализует от стыда, я мечтаю испариться, провалиться, перестать существовать и не двигаюсь с места.
Он смотрит в пол и тяжело дышит, рот несколько раз подергивается от тика.
Этот мальчик снова позаботился о моей душе, спас от позора и прикрыл. Отвел подозрения Юры, с новой силой точившие его.
Он не способен на предательство и грязь. И никогда не будет принадлежать мне.
Я разглядываю свои худые, обтянутые джинсами ноги и чувствую себя одинокой, потерянной, никем не понятой маленькой девочкой. Никому не нужным изгоем, угловатым подростком — той, кем я всегда и была…
Теплая ладонь осторожно, но настойчиво ложится на мое колено и сжимает.
Мгновенно осознаю происходящее, вскидываю голову и тону в непроницаемой обжигающей черноте огромных глаз.
Я теряю дар речи и замираю, пытаюсь вдохнуть и унять взбесившийся пульс, но Ярик быстро убирает руку, подхватывает за горлышко пивную бутылку и, глядя в потолок, отправляет ее содержимое в рот.
17
Пьянка завершилась вполне мирно, ровно в час ночи подвыпившие друзья на такси разъехались по домам, а я до рассвета маялась от гадкого, похожего на похмелье чувства — Юра всегда был со мной заодно и ничего не требовал взамен, но вчера превратился в конченого ублюдка типа Зорина и его дружков, издевавшихся надо мной в школе.