Синдром счастливой куклы

Ру Тори

Ожидания и надежды снова срываются с цепи, и я пищу:

— Почему?

Он надолго задумывается, напрягает плечи и, чуть заикаясь, отвечает:

— Мне к-кажется, что ты держишься за воздух и вот-вот улетишь. Давай я просто буду рядом и помогу, если помощь потребуется?.. Словом или делом, не знаю… В этом ведь нет ничего предосудительного. Что скажешь?

Я ахаю и прикрываю ладонью рот. Его слова обжигают веки, тупым лезвием царапают сердце, оживляют память о давно забытых днях, выворачивают наизнанку мой мешок с болезненным

прошлым, становится так легко…

В нашей реальности нет места чудесам, но одно из них, приняв облик прекрасного парня, в лучах яркого солнца сидит напротив и ждет моего решения.

«Возьми мою жизнь и придай ей смысл. Ты можешь… Ты можешь!» — голова кружится, я с трудом отвожу взгляд, глотаю чай и шмыгаю носом:

— Черт, Ярик… Окей. Думаю, что ничего предосудительного в этом действительно нет… — выдавливаю благодарную улыбку, а слезы текут и текут.

***

Покончив с чаем, приношу на кухню краски, оставшиеся футболки и утюг — мы опять рисуем и разговариваем обо всем на свете.

С Юрой я возвела апатию в культ: никаких эмоций и стремлений — ничего, кроме пустоты. Мне нравилось так жить, но теперь рядом появился другой парень — цельный, светлый, чистый. Немногословный, но надежный. С ним хочется дышать, и я забываю, кем должна быть и казаться. Он словно наперед простил всех, и с ним я тоже… вот-вот прощу себя.

Ему под силу свести к нулю мою боль…

Могу ли я воздействовать на него так же — большой вопрос.

Но Ярик перестает дергаться, когда говорит со мной. Часто улыбается и искренне смеется. Он очень красивый, когда смеется.

Мы тянемся к одной и той же баночке с краской и соприкасаемся пальцами. В голове гудит, в груди порхают пьяные бабочки, ноги дрожат. Ярик не отводит глаза, в них сияет янтарное дно.

Ладонь горит. Сегодня я во что бы то ни стало снова дотронусь до его волнистых мягких волос и тоже постараюсь его услышать.

***

Приближается тихая сиреневая ночь и время стрима — помогаю Ярику вписать в висящий на стене список имена новых донатеров, произношу шуточный заговор на прибыль и, чтобы не мешать и не растекаться по комнате лужицей, от греха сваливаю на кухню.

Взобравшись на подоконник, вывожу на салфетках бессмысленные орнаменты, фигуры героев манги и лица несуществующих людей и прислушиваюсь к приятному до мурашек голосу.

«Оул, есть ли у тебя психическое расстройство?» — донимает его экзальтированная Света, и Ярик внезапно признается:

— Да, думаю есть. Хотя кое-кто утверждал, что это бесы. Как бы там ни было, временами я ощущал присутствие абсолютного зла в своей комнате. Боялся и не мог спать, но сейчас это происходит крайне редко. Иногда я все равно просвечиваю фонариком углы в минуты сильных переживаний, но

диагноз может поставить только врач.

Я вздрагиваю, в замешательстве вглядываюсь в темный проем, и салфетки белыми самолетиками разлетаются по паркету. О чем он говорит?

Я ведь тоже была свидетелем его ночных посиделок с фонариком — тогда Ярик был разбит и расстроен, но говорить о прошлом не стал.

«…Меня преследует реальный человек. Он маньяк… Я собираюсь уехать из города. Есть ли шанс спастись?» — зачитывает Ярик новый вопрос и коротко отвечает:

— Есть. Если ты не хочешь, чтобы тебя нашли, тебя никто никогда не найдет.

В его фразе нет позерства — он не врет, не корчит из себя гуру и не притворяется знатоком. Эти слова — его личный опыт…

«Деревенщина», «религиозная семья», «тяжелая жизнь»… Шрамы, страшные стихи и всепоглощающая грусть в глазах.

Мы ни черта не знаем о нем, а давно должны были узнать!

Непослушными пальцами вытаскиваю смартфон из кармана шорт, вбиваю в строку поиска имя и фамилию: «Филин Ярослав», туда же ввожу его дату рождения и нажимаю на «enter».

Поисковик выдает несколько фотографий в ярких оранжевых рамочках с надписями: «Внимание, розыск!», «Пропал ребенок!»

На них изображен Ярик, но на себя нынешнего он не похож — темные волосы, короткая стрижка, рубашка, застегнутая под горло, нездоровая худоба и затравленный взгляд.

Три года назад он вышел из дома в станице Солнечная именно таким и для всех исчез…

19

Глаза этого тощего подростка видели много дерьма, но в его резких чертах нет и намека на сломленность — только злость и решительность дикого зверя.

Ясно одно — он жил с болью, и поэтому теперь чертов гуру в ней.

Порезы под ключицей не видны посторонним, их не наносят позеры.

И попытка уйти в мир иной не взбредет в голову абсолютно счастливому человеку.

Меня валуном придавливает осознание: если бы тогда, три года назад, я анализировала происходящее и слышала, а не только слушала, мой парень остался бы жить…

Собираю салфетки и без сожаления выбрасываю в мусорный мешок. Замерев посреди кухни, подчищаю историю браузера, прячу телефон в карман и сдуваю со лба сбившуюся прядь.

Ума не приложу, как начать разговор, чтобы не разрушить хрупкое и теплое доверие, возникшее между нами, но просто обязана сделать это… Превозмогая легкий шок, крадусь к комнате и приваливаюсь плечом к хлипкому косяку.

— Спасибо вам за отличный вечер и вашу щедрость! Средства пойдут на развитие группы, надеюсь, в скором времени увидеть вас вживую на концертах… Не забывайте подписываться на наш канал, ставить лайки и оставлять комментарии! — Ярик снимает наушники, закрывает ноутбук, выдыхает и несколько секунд остается неподвижным. Наконец он замечает меня и улыбается: